– Понял. Раскаиваюсь. Больше не повторится! – я замешкался с джинсами, не рискуя снимать их под ее сердитым взглядом.
Ирина оценила ситуацию и отвернулась к столу.
– Ложись на спину, руки – вдоль тела. Расслабься, можешь закрыть глаза.
Я безропотно повиновался, почувствовал, что она уже стоит рядом, но подглядывать не стал, хотя очень хотелось.
– Вы лежите на спине, ваши руки вытянуты вдоль тела, ваши глаза закрыты, вы слушаете мой голос и постепенно перестаете ощущать кончики ваших пальцев.
Голос был низкий, грудной, проникающий, казалось, до самого позвоночника. Его хотелось слушать, слушать, слушать…
– Вас зовут Дмитрий, вам тридцать шесть лет, вы сотрудник еженедельника «Вестник», вы пришли на прием к врачу и теперь перестаете ощущать руки и ноги целиком…
Ощущение было странным: я как бы раздвоился. Я одновременно лежал на кушетке и стоял рядом, глядя на самого себя, хотя глаза мои были закрыты. И я действительно обнаружил, что не чувствую ни рук, ни ног. Но это знание не вызывало никаких опасений или тревоги, наоборот, оно воспринималось как само собой разумеющееся и естественное. А голос продолжал теперь как будто издалека:
– Вы находитесь в кабинете, вы носите бороду, вы водите машину, сегодня четверг и теперь вы полностью не ощущаете своего тела…
На какой-то миг возникло чувство стремительного падения, но оно тут же сменилось ощущением парения. Будто я повис в воздухе, точнее, я сам стал воздухом и мог двигаться в любом направлении, не прилагая никаких усилий. Голос исчез совсем, и осталось только чувство безмерной свободы и радости, и продолжалось это тысячу лет, и не нужно было больше ничего, и не хотелось…
– Раз, два, три! – это прогремело, как раскат грома, как приказ, которого нельзя ослушаться, как глас небесный.
Я открыл глаза, снова владея собственным телом, и увидел склонившуюся надо мной Ирину, явно уставшую и какую-то озабоченную.
– Все в порядке, – я постарался улыбнуться бодро и беззаботно.
– Какой сегодня день?
– Четверг. Что с тобой? – я действительно забеспокоился и сел на кушетке.
– Все нормально, – облегченно вздохнула Ирина, – ты здесь и сейчас. Знаешь, сколько ты спал?
– Спал?! Да я ведь только что…
– Два часа. Не пугайся, я использовала эриксонианский гипноз, чтобы снять возможные информационные шумы и наводки. И теперь имею полную картину твоей энергоинформационной матрицы.
– М-да, – я был несколько обескуражен, – два часа?.. И что же ты у меня нашла плохого?
– Да, в общем-то, ничего страшного, – она попыталась беззаботно улыбнуться, но тут же прикусила губу, – просто у тебя слишком уж зашлакованный организм, особенно печень и толстый кишечник.
– Неужели? И чем же это мне грозит?
– Не знаю. Может