Девушка вернулась в офис, собрала вещи и ушла с работы. Руководство настаивало на этом. Отпустили всех, потому что ситуация была чрезвычайно опасная.
На улице потоки людей спешили в разные стороны: одни к обладминистрации, другие – подальше от нее. Машины и автобусы скопились у перекрестка центральных улиц, милиция уже прибыла и не пропускала транспорт на Советскую, направляя потоки движения по соседним улицам. Лена зашла в подземный переход, в котором также закрывались все отделы, заглянула в магазинчик.
– Что все бегут? Грохот какой-то наверху. ДТП, что ли? – спросила молоденькая продавщица.
– Если бы, – тяжело вздохнула Лена. – Самолет бомбил администрацию. Сейчас всех эвакуируют.
У девушки за прилавком отвисла челюсть.
Тяжелое чувство опасности и напряженности, депрессии и предчувствия чего-то плохого давно уже червячком точило сознание Лены. Наш привычный мир стал другим, но совсем не изменился в глобальном плане. Начнется иная жизнь, неопределенная и сложная, как раньше уже не будет.
Машина припарковалась возле бывшего обкома партии. Народ шнырял вокруг, многие спешили к администрации, чтобы своими глазами увидеть все. Мы вышли из авто и устремились вперед вместе с людским потоком. Я начал кашлять, потому что у меня болело горло – и едкий дым впереди я начал чувствовать раньше остальных.
Нехорошее, крайне скверное предчувствие я ощутил до того, как моим глазам открылась ужасающая картина. Мне за глаза хватило боя на пограничном управлении. Авиаудар казался плохой шуткой каких-то высших сил, чересчур много плохих событий для одного дня.
Вокруг здания луганского парламента было много дыма, ведь бомбардировка произошла всего минут пятнадцать назад. Стояли красные пожарные машины и скорые. Деревья сквера странно ободраны, на дороге валяются большие ветки, маленькие кустики стоят полностью без листвы с одной стороны. На третьем этаже здания зияет в выбитом окне огромная дыра, показавшаяся мне черной и засасывающей. Лестница одной из пожарных машин ведет к этой дыре, пожарный держит рукав и щедро заливает раствором края стены и кабинет внутри. Черный дым валит оттуда. Стены испещрены следами осколков, стали щербатыми и некрасивыми. Стекла выбиты и напоминают острые клыки раскрытых ртов.
У одного из входов находились погибающие люди…
Я отделяюсь от нашей группы и начинаю ходить по скверу, фотографировать ямы от упавшей, как потом выяснилось, кассетной бомбы,