Епископ тяжело вздохнул. Он надеялся убедить Роберта в том, что графство как никогда нуждается в защите. Но понял, что тот ему попросту не верит. Что ж, на все воля Божья. Этелвин перекрестился и пригласил графа к столу, за которым уже разместились на почетном месте графиня и его сын Райнер. Граф разместился между ними. На другом конце стола, напротив графа, сел епископ. Он был задумчив и поглаживал свой подбородок. Граф встал, подняв кубок:
– Выпьем за короля Вильгельма и во славу его!
Все присутствующие встали из-за своих мест и дружно поддержали тост. Пели менестрели, слуги меняли блюда, гости громко переговаривались, слышался хохот. Среди всего этого людского гомона никто не услышал звуки разгоравшегося боя во внутреннем дворе замка. Но, когда двери в зал резко распахнулись, и внутрь ворвался невысокий человек в сопровождении вооруженных топорами и мечами людей – все резко стихло. Их предводитель обвел пирующих тяжелым взглядом. От него исходил гнетущий смрад крови и пота. Борода висела бурыми сосульками. Из-под слипшихся волос поблескивал серебряный обруч. По напряженному и жесткому лицу струился пот. Глаза искрились неестественным блеском. Пока гости графа в немом шоке рассматривали его, он крепко сжал рукоять меча и произнес:
– Норманнские псы пируют на нашей земле! Что ж, мы тоже умеем веселиться. Братцы, устроим потеху собакам Вильгельма?
Вместо ответа незваные гости принялись рубить присутствующих налево и направо. Граф поднялся со своего места, все еще не понимая, что происходит. Графиня, широко раскрыв глаза от недоумения и ужаса наблюдала, как ворвавшиеся достают из камина горящие головни, а затем поджигают гобелены, деревянные столы со скамьями. На них не было доспехов. По грубым рубахам, перетянутым кожаными ремнями, граф понял, что это – саксы. Поднялся невообразимый хаос, огонь быстро распространялся по залу. Райнер, подскочивший со своего места вместе со всеми, услышал, как отец кричит матери, чтобы та спасала сына. И тут же он почувствовал, как чья-то рука схватила его за запястье. Это была его мать. Она быстро поволокла его к выходу. Проходя вместе с ней по залу, Райнер видел, как мечутся обезумевшие люди, спотыкаясь о трупы убитых и поскальзываясь на их крови. В то же время слуги, большинство из которых были саксами, хватали серебряные кубки, золоченые подсвечники, все, что было более-менее ценным. Из кладовых выволакивали мешки с провиантом. Огонь охватывал все большую часть помещения, и мальчику стало трудно дышать. Он хотел остановиться и откашляться, но мать не позволила ему, продолжая тащить к выходу. Когда они достигли коридора, она собиралась выбежать на улицу, но им преградили путь двое рослых мужчин. Райнер едва не налетел на охваченное шкурой и стянутое ремнем колено одного из них. На поясах обоих болтались топоры.
– Не так скоро, милая!– прорычал один из них и в следующее мгновение Матильду схватили за руки и поволокли верх по лестнице.
–Беги, Райнер!– кричала женщина.
Райнер