– Порядок есть там, где есть распорядок! – задорно улыбаясь, говорила она.
Так, на рассвете вся семья просыпалась. Процедура умывания была обязательна для каждого. После завтрака хозяин дома отправлялся на охоту, либо на рыбалку. Иногда он разрешал споры крестьян. По таким случаям народ собирался в центре деревни, и Уильям вершил местный суд. Если же спор касался более серьезных тем, чем бытовые разногласия, то он обращался к епископу.
Матильда хлопотала по хозяйству. Стирала вещи в реке, мела пол, чистила посуду, готовила еду. Дженна помогала ей. А по вечерам после ужина мать садилась за веретено, либо чесала шерсть. Дженна усаживалась подле нее и слушала рассказы отца о лесных феях. Так проходили дни за днями. Дженна в те времена чувствовала себя очень спокойно и надежно. Мать говорила ей, что распорядок дня нарушать нельзя. Именно размеренная жизнь дает ощущение стабильности и покоя. А это и есть счастье.
– Счастье…,– прошептала Дженна.
Она создала свой быт, собственный распорядок и правила. И старалась не нарушать их. Похожие как две капли воды дни, сменявшие друг друга, успокаивали ее, давая забыть ужас холодной январской ночи. Но счастья она не чувствовала. Впрочем, Дженна не расстраивалась. Она была довольна тихим покоем, и ничего менять не собиралась.
Райнер слышал негромкие звуки, чувствовал приглушенный аромат горящих сосновых веток. Он ощущал теплый мех шкуры под своей спиной. Сознание возвращалось к нему. Райнер открыл глаза и сразу почувствовал, что давящее ощущение в них прошло. Кожу больше не обжигает палящий жар. Боль, сжимавшая грудь кольцом, сосредоточилась в маленьком пятнышке где-то рядом с сердцем. Он стал осматриваться по сторонам, не делая попыток приподняться. Райнер обнаружил, что лежит на полу рядом со странным сооружением, от которого исходит тепло. А прямо перед ним на маленьком стульчике сидит молодая женщина и перебирает нити на ткацком станке. Он стал внимательно рассматривать ее. Светлые волосы серебристой косой падали на плечо. Пушистые локоны, выбившиеся из прически, падали на лоб и обрамляли лицо девушки. Глаза ее были опущены и Райнер смог рассмотреть темные ресницы, оттенявшие белую матовость щек. Бело-розовая кожа девушки напомнила ему одну из статуэток, которые так любила его мать. Они стояли на камине в их замке, в Нормандии. Гертруда очень любила изящные вещи. Она сама была такой. Хрупкой и нежной. Его мать. Райнер нервно облизал пересохшие губы.
– Пить,– произнес он каким-то чужим, похожим на шелест пожухлой травы, голосом.
Девушка подняла на него глаза. Он увидел, что они похожи на голубой лед. Так выглядит замерзшее море в лучах солнца.
Не сказав ни слова, она поднялась, обошла его. Райнер не мог видеть ее, но слышал плеск воды, затем девушка вернулась. Она подала ему ковш с водой. Он приподнялся и стал жадно пить. Вода была холодной и свежей. Сейчас она казалась Райнеру живительным источником. Напившись, он вернул девушке