Любовь оживает в саду под зимними вишнями. Yuliia Panchenko

Так не должно быть – билось в ее мозгу, и от этой мысли хотелось выть и топать ногами. Абсурдность сравнений: нищета и роскошь, отчаяние и беззаботность, злоба и легкомыслие, все это казалось нереальным, ненастоящим, сюрреалистичным. Ника не понимала, как вообще может быть так. Но именно так все и было.

      Марк привез их к элитной новостройке. Подхватил Веру на руки, от чего та вздрогнула, но не расплакалась, щелкнул кнопкой на брелоке и уверенно направился к подъезду. Ника поплелась следом.

      В холле их встретил отдающий честь военный. Он вытянулся в струнку, но в глазах плескалось любопытство.

      – Отставить, – отмахнулся Марк, особенно не разглядывая парня.

      Ника робко улыбнулась и проследовала к лифтам.

      Вера, в силу маленького возраста раньше не видела такой роскоши – фресок, лепных потолков, натертых до блеска поверхностей, поэтому крутила головой во все стороны, совершенно забыв, что находится в чужих руках.

      Вообще, в пути они с Марком неплохо поладили. Он был непосредственным, часто задавал вопросы и с серьезным лицом слушал ответы, придумывал всякие игры, чтоб в дороге было веселей. Так как он сам был за рулем, а Ника с дочкой ехали на заднем сидении, то игры были словесно-интеллектуальными. Впрочем, Вере нравилось. Сама она поначалу осторожничала, куксилась, но потом растормошилась и даже сама выпытала у Марка пару «секретов» вроде возраста – офицеру оказалось тридцать семь, любимого блюда – это была жареная картошка с грибами, и прозвища, каким его кликала мама в детстве. После того, как он признался, что родительница звала его «Пельмешком», ибо в четыре года он был маленьким и толстым, Ника прыснула и встретила его изучающий взгляд в зеркале заднего вида. Марк смотрел с жадным вниманием, словно впитывал каждую ее улыбку, каждый жест. Ника смутилась, припомнив, чем они занимались прошлой ночью, и уткнулась носом в макушку дочери. В привычной для себя манере, Марк фыркнул, без труда разгадав причину ее стеснения, и улыбнулся – искренне, тепло и лучисто. Жаль, Ника не увидела этого. Прозевала.

      В квартире было пять комнат – еще не обставленных, гулких. Ника прошлась, оценивая качество тисненых обоев, кружевных гардин и некоторой мебели из мореного дуба. Гладила поверхности и до сих пор не верила, что все это происходит с ней на самом деле.