– Слава Украине! – словно зигуя, изображая нацистское приветствие, кричали протестующие.
Несколько смельчаков завели бульдозер и попытались въехать по ступеням к администрации президента.
Алексей Кужель стоял в первом эшелоне оцепления. Молча и невозмутимо, словно изваяние, он наблюдал за беснованием митингующих. Сверху поступил приказ – отнестись максимально лояльно к протестующим, оружие не применять. Все что оставалось – это надежда на скорое завершение конфликта и договор о мире. Алексей думал о детях. Яне уже исполнилось восемь, а Кирилл только-только собирался пойти. Словно маленький и любознательный паучок, он ползал под ногами у родителей, исследуя каждый закуток ведомственной квартиры. Алексей вспоминал каждую мелочь, связанную с домом. Спину тянуло. Пару недель назад они всей семьей ездили в Донецк к родителям, и отец, сославшись на плохое самочувствие, попросил его помочь со старенькими «Жигулями». Ох как сложно было перебирать мотор этой старушонки! Весь день провозившись с ним, наутро Алексей еле поднялся с постели. Благо дело, Любушка – жена была рядом, растерла спину и сделала массаж. Последние спокойные дни, проведенные в окружении семьи, и вот поступает приказ. Слишком мало дней на сборы, слишком мало дней, чтобы попрощаться с семьей. Любушка стоит с Кириллом на руках, а Яна держится за мамино платье. Алексей всматривается в лицо жены, такое милое и такое родное. Он пытается запомнить и впитать в себя каждое мгновение перед расставанием. Яна плачет, она понимает, что работа у папы слишком опасная. Тихими и нежными шагами она подходит к Алексею и, протянув свои тоненькие миниатюрные ручки, просится к нему. Алексей поднимает ее. Ладонью он смахивает детские слезы и, улыбнувшись, заверяет, что скоро вернется домой. Дочь обнимает отца и все сильнее прижимается к его исполинской груди. Кирилл еще многого не понимает. Он улыбается, думая, что отец, как всегда, шутит и играет с ним. Алексей подыгрывает. Он улюлюкает с ним и, пощекотав по животу, целует в едва покрытую волосами головку. Любушка держится. Ее волнение заметно лишь по тому, как она закусывает верхнюю губу. Алексей нежно целует ее, шепча нежные слова о любви на ухо.
На площади темно, лишь прожектора и оставшиеся в живых фонари освещают происходящее. Костры горят по периметру, в ход идет все – доски, сваленные в кучи покрышки, изрыгающие в небо черный и густой дым, пластик и бумага. Все это напоминает поле боя. Снова стычка митингующих с представителями власти. Подразделение «Беркут», растянувшись в цепь, удерживает позиции. Алексей краем глаза замечает как коктейль Молотова врезается в гущу силовиков. Цепь прервана. Языки пламени агрессивно и молниеносно расползаются по людским телам. Он слышит истошный вопль и нечеловеческий крик. Сотрудники пытаются потушить одного из силовиков. Гул одобрения, крики и возгласы, довольные вопли митингующих наполняют