– Правда ли то, что ты лучший лекарь по половым болезням на континенте?
– Вряд ли я знаю всех лекарей на континенте, но хаванцы Скидана считаются лучшими. А я один из лучших в Скидане, – не преувеличивая, ответил Нуска. Пускай он помнил мало, но в этом был уверен.
Юноша хлопнул в ладоши во второй раз и улыбнулся шире, а затем поднялся на ноги.
– Если это правда, то я покупаю тебя. С этого дня ты являешься собственностью короля Сонии Октавия. Ты больше не будешь подвергаться унижениям и гонениям, тебе не придётся сражаться на арене, чтобы отстоять свою жизнь, ты не будешь голодать. Но взамен…
Нуска нахмурился. Октавий распахнул свою тогу, обнажаясь. Когда красная ткань сползла с его плеч и упала на плитку, Нуске изо всех сил пришлось сдержаться, чтобы не охнуть от удивления.
– Встречал ли ты подобное?
– Да, – не думая, соврал Нуска.
– Сможешь ли ты это исправить?
– Сделаю всё, что будет в моих силах.
Октавий улыбнулся и, совершенно не стесняясь, подошёл ближе.
– Целуй мои ноги в знак верности.
Был ли у Нуски выбор? Нет. Выбор был на арене, выбор был в камере, но не теперь.
Нуска согнулся, почти упав грудью на пол, и поцеловал ноги короля Сонии.
– Октавий, это ваша новая забава?
– Октавий, что за чудесное создание! Тот самый скиданец?
– Правда ли, что он хаванец и может лечить одним касанием рук? Я бы отдал за него всё своё состояние! Это ведь почти бессмертие!
– Король Октавий теперь не только подобен звёздам, он сам стал бессмертной звездой.
Патриции Сонии пировали. Возлежа вокруг мраморного стола, украшенного не только яствами, но и редкими цветами, растениями и головой очередного убитого пазузу, каждый из них вкушал столько еды, сколько не под силу было съесть одному человеку.
Нуска, которого ежедневно обучали сонийскому, теперь понимал большую часть их разговоров. Однако это знание не приносило ему никакой пользы – патриции открывали свои рты только для того, чтобы облизывать своего короля. Но тот и не был против, хоть и изображал нестерпимую скуку. Октавий покачивал в руках чашу с вином, изредка проливал его на пол. И пока один раб подтирал пол, второй уже наполнял его чашу вновь.
Посреди великолепного стола, укрытого белоснежной скатертью и заставленного золотой посудой, стоял канделябр. А над канделябром, на кончиках которого подрагивали огни, были натянуты золотые цепи. И хоть всем рабам было принято ходить увешанными цепями, но лишь одного из них из раза в раз, из пира в пир на этих цепях подвешивали на вытянутых руках прямо над столом. И этим рабом был Нуска.
Глава 98
Королевский пир
Нуска открыл глаза. Его тело дрожало, а образы прошлого занимали мысли. Он не мог выбраться из этих