Иллюстратор-2. Узел творения. Ядвига Симанова

почему, но именно то сияние зародило во мне интерес к старцу, а точнее сказать, к тому, о чём он молчал. И я наконец сосредоточил внимание на его лице. Поймав мой взгляд, он остановился. Я мог поклясться, что разглядел судорожное движение его скул, тотчас проявилась плотная рябь морщин, и я представил, что эта глиняная кожа вот-вот осыплется, как ветхая штукатурка.

      – Вы пройдёте через дверь шамана. Лишь ступив через неё, вы станете видимы и осязаемы в мире Пангеи.

      Пока он говорил, из темноты пещеры вышел шаман – всё тот же неунывающий старичок с жиденькой косичкой и взглядом полуприсутствия, бессменный варган сжимали его костлявые пальцы. Он поманил нас, и мы послушно двинулись следом, будто не единожды повторяли эту церемонию.

      На протяжении пути я то и дело поглядывал на Ихсана, желая разгадать его молчание, а тот, как казалось, пребывал в напряжённой задумчивости, словно решая что-то про себя. В то время капли на стенах превратились в бегущие сверху вниз струи, самоцветными слезами стекали они по серым пупырчатым стенам, тонкими ручьями уходили они в землю, размывая под ногами камни в крошку.

      Бег воды монотонным шумом стоял в ушах и по мере продвижения нарастал. Он сделался совсем невыносимым, когда путь нам преградил завал из массивных заострённых булыжников, похожих на гигантские шипованные браслеты.

      Шаман обернулся, изобразил на лице безумную улыбку одними губами, обнажив кривые жёлтые зубы, при полных безразличия глазах, затем ринулся вперёд и на удивление прытко просочившись между «шипов», исчез из виду.

      – Ему надо подготовиться, – пояснил Ихсан. – Шаман несколько эксцентричен. Видишь ли, он не совсем тень. И человеком его назвать трудно. Неупокоенный мертвец. Его родные в Пангее немного поторопились, сочли его мёртвым и похоронили заживо. Напрасно он взывал к ним, пиная что было сил крышку гроба, – его не слышал никто. Он отчаялся проситься наверх, и отчаяние отворило ему дверь в другом направлении. Так ему открылись тени, он увидел их и вошёл, сам не будучи тенью. Он единственный, кого мы не свидетельствовали. Но он видим для всех теней, как все мёртвые. Переход отразился на его рассудке. Он безумен и непредсказуем, но охотно помогает нам. Служа привратником, игрой на варгане отмыкает затворы.