Не переставая оттачивать мастерство на самых разных театральных площадках Парижа и других городов, Малышка Пиаф продолжала записывать грампластинки. Так, в начале 1936 года она записала четыре новые песни, которые не завоевали любви слушателей, если судить по негативному отзыву критика Жоржа Девеза: «Этот третий диск был ошибкой: композиции «Les Hiboux» («Совы») и «J’suis mordu» («Я влюблен») относятся к так называемому реалистическому стилю, который на самом деле является скорее пошловатой вариацией на тему черной романтики. Дорогая мадам Пиаф, вы заслуживаете большего…»
Совершенно очевидно: у Эдит проблемы с репертуаром. Она понимает, что рано или поздно надо будет подобрать песни, созданные лишь для нее одной, и в последующие годы, до конца своих дней, станет исполнять только такие произведения. Но пока еще чересчур рано. В конце концов, Пиаф дебютировала как профессиональная певица всего несколько месяцев назад. Однако следующая грампластинка, записанная 7–8 мая 1936 года, свидетельствует о том, что Малышка двигалась именно в этом направлении. Для очередного диска Эдит впервые взяла песню Раймона Ассо «Mon amant de la coloniale» («Мой колониальный любовник»). Быть может, автор текста, тогда еще не числившийся среди близких друзей Пиаф, вдохновился любовным приключением, которое девушка пережила всего несколько лет назад, закрутив роман с солдатом колониальной морской пехоты? Возможно. Но и сам Ассо, бывший спаги, не понаслышке знал об армейской жизни и потому мог воспользоваться собственным опытом. Как бы там ни было, эта композиция подошла Эдит как перчатка и стала первым музыкальным произведением, которое публика стала называть «песней Пиаф».
Менее личностная композиция «Il n’est pas distingué» («Он не благовоспитан»), записанная во время того же сеанса, интересна в другом отношении. Эта песня, созданная Марком Эли и Полем Ме и немного напоминающая «La Java de Cézigue», рассказывает слушателям о неком Зидоре, представленном как «ас аккордеона». Содержание первого куплета донельзя банально. Но постепенно слова обретают глубинный смысл, становятся злободневными и заставляют вспомнить о фильмах Паньоля («Fanny et Topaze» – «Фанни и Топаз»), в которых блистали звезды той эпохи – Генри Гара и Лилиан Харвей. В самом конце в песне и вовсе звучит антифашистский призыв. Вышеупомянутый Зидор, не скупясь на цветистые обороты народного языка, высказывает свое мнение о том, кто последние три года стоит во главе Германии:
Moi, Hitler, j’l’ai dans le blair
Et j’peux pas le renifler
Les Nazis ont l’air d’oublier
Qu’c’est nous dans la bagrre
Qu’on les a dérouillés…
Moi si j’le poissais à jacter
J’y fairais: marr’ de bobars
Y faut les envoyer
Si t’es nazi va te faire piquouzer
Et pis j’y balancerais ma godasse dans
L’fouingne’dé.
Лично