– Ваш отец…
Вдруг суровое лицо Камаля, заросшее бородой, сморщилось, как у ребенка. Он остановился и издал мучительный стон. Кларри окаменела.
– Нет, – выдохнула она. – Нет!
Не в силах пошевелиться, она смотрела, как слезы наполняют глаза кхансамы и катятся вниз по щекам. Скорбь Камаля сказала ей все без слов. Ее отец умер.
Глава пятая
Джон Белхэйвен был похоронен согласно завещанию: рядом со своей супругой Джейн на маленьком участке позади дома, а не на кладбище в Шиллонге, где хоронили всех выходцев из Британии. Его тело нашел Камаль, но не в кабинете, а в супружеской спальне. Джон лежал, свернувшись калачиком на покрытой плесенью кровати, в которой умерла его жена. Гарнизонный врач сказал, что его сердце отказало после многих лет малярии и горячки. Плантаторы редко доживали до пятидесяти пяти.
Кларри терзали воспоминания о жестоких словах – последних словах, которые Джон от нее услышал. Ее преследовало видение: отец, уползающий в свою старую спальню, словно раненое животное в нору. Скорбь Олив усиливала чувство вины.
– Ты убила нашего отца! – рыдала девочка. – Как ты могла сказать ему такое?!
Кларри даже не пыталась доказывать обратное, ведь в глубине души знала: это отчасти правда.
На похороны, которые провел священник из Шиллонга, пришло совсем мало людей. Были две монашки из монастыря и один чайный плантатор из Гувахати, с которым Джон рыбачил в лучшие времена.
Однако только через две недели после похорон среди плантаторов из более отдаленных районов распространился слух о его смерти, и начали приходить письма с соболезнованиями. Пришло короткое сообщение и от Харри Уилсона, но он не предпринял попыток нанести им визит. Из Оксфордского поместья не поступило никаких вестей. Кларри даже не знала, что чувствует по этому поводу – горечь или облегчение.
Они с Олив жили в состоянии неопределенности, нося траур и ожидая каких-то событий. Вскоре пришли письма из Калькуттского банка и от других кредиторов. Слова сочувствия соседствовали с настойчивым требованием продажи Белгури. Кларри вдруг отчетливо осознала: они могут быть выселены и будут скитаться по улицам Шиллонга или, еще хуже, Калькутты без пенни в кармане. Наверное, им придется просить монашек принять их к себе. Мысль о такой жизни повергала ее в уныние.
Отчужденность Олив также заставляла Кларри страдать. Младшая сестра почти не разговаривала с ней, казня за то, что Кларри оставила ее одну в ту ночь, когда умер их отец. Олив превратилась в несчастного, беспомощного ребенка. Она часами лежала в кровати и рыдала. Даже терпеливый Камаль был не в силах ее утешить.
Перебирая бумаги Джона, Кларри наткнулась на адрес его двоюродного брата Джейреда и написала ему письмо, извещая о смерти отца. Она уже подумывала о том, чтобы покинуть Индию и отправиться