Мое сердце стучало, а я нет.
Я вошел в кабинет. Консул и правда меня ждал, сидел за столом, на котором стоял чайник.
– Присаживайтесь! – сказал он и налил чай.
– Спасибо вам большое, – ответил я и сел.
Дальше он спросил, как я оказался в Нарве, и я объяснил, что сделал новое приглашение, не зная, что это обнуляет существующую визу. Ну, наверное, я сказал:
– Я потерял мою визу потому, что я попросил новую приглашению…
Но он милосердно понял меня.
– А почему вы приехали в Россию?
Слава богу, каждый человек в Питере задавал мне этот вопрос. У меня был отточенный, искренний ответ. Ради красоты я добавил, что читал Пушкина.
– О! Какие работы?
Палевно.
– Ну… Больше всего «Евгений Онегин». Я помню там: «Мой дядя самых честных правил, когда не в шутку занемог, он уважать себя заставил и лучше выдумать не мог».
Я сделал паузу, умоляя Бога, чтобы консул не попросил дальше прочитать. В этот момент я достиг новых высот богоцентричности.
– Великолепно! Очень приятно слушать Пушкина с английским акцентом!
Я таинственно выдохнул. Дальше мы разбирали мой визовый запрос, и все шло гладко, кроме момента, когда на вопрос «Страховка есть?» я ответил: «Страх есть, да».
Потом он меня отправил к окошку, которое волшебно превратит 200 долларов в визу. Через 10 минут я уже выходил на улицу, радостно игнорируя строгий взор охранника. Я положил паспорт во внутренний карман и побежал в хостел. Через два часа я услышал самый прелестный звук, который можно услышать на границе.
Штампок-штампок.
– Проходите!
Это приключение было страшным. Количество потенциального стыда перед родителями, профессорами, друзьями было бы невыносимым. Но хуже всего – я бы не мог продолжать учить русский, дружить с русскими, надоедать охранникам и продавцам, исследовать город, который через два года стал моим новым домом. Моя жизнь получилась бы немного другой. Мой русский был бы хуже. Как я справился с этой задачей – не знаю. Бог спас, консул спас, Пушкин спас, Россия дала добрую скидку на разгильдяйство для малотолкового иностранца из Олдема.
Pancakes
Когда я только приехал, почти каждый разговор со мной выглядел так:
– Хочешь блинов?
– Плынов?
– Да, пэнкекс которые.
– Панкэйкс?
– Да, панкэкс.
– Ааа, blini которые? Сегодня ваш день панкексов, что ли?
– В смысле?
– Ну… Ваш блинный день сегодня?
– Какой день?
– Блинный день. Это день до Лента.
– Лента?..
– Да, когда нельзя есть некоторые вещи. Ну, вкусное нельзя.
– А-а-а, ты имеешь в виду пост?
– Пост? Как почта?
– Да не, это пост. Не ешь жир, мясо и так далее.
– Да, вот! Ну, и день панкейков – это типа чтобы все вкусное есть сразу, перед почтой.
– Постом.
– Постм, да.
– То есть у вас в Англии только один день в год с блинами?
– А у вас несколько?
– У