Не было славы – были упреки.
Не было жизни? – Было. Немного.
Две печали
Мы оба с тобою молчали,
забыв про любовь.
Хотелось сказать о печали,
но не было слов.
Кружил над ночными свечами
ночной херувим.
И две одиноких печали
кружили за ним.
Кружение то означало —
так просто понять! —
стать чем-то единым молчанье
мешало им… стать…
Короткая ночь со свечами!
Мы были в ту ночь
не в силах, как наши печали,
друг другу помочь.
Полной мерой
Я не затеряюсь в дальних странах:
все пути ведут к родной стране.
Где-то под оврагом в рваных ранах
умирать кому-то, а не мне.
Будет жизнь моя, конечно, долгой,
полной счастья и больных тревог,
музыки полночной, но не только —
будет в ней полным-полно дорог;
ожиданий и любви без меры,
и хулы (характер этот строг),
и стихов, и дел… Ты в это веры
у меня не отнимай, мой Бог!
…А умру я, как усталый путник —
работяга, севший отдохнуть,
когда сердце – верный друг и спутник —
так сожмет, что больше не вздохнуть.
15 января 1991 года
Всё валится из рук
в надтреснутом пространстве.
Бесснежная зима
дождлива и долга.
Я, кажется, навек
приговорен к молчанью.
За стенкой веселы
чужие голоса.
Всё валится из рук —
из памяти и сердца.
Разбит на черепки
спокойствия мотив.
Секунда умерла,
застыв на циферблате.
А в комнате висят
свинцовые шаги.
Всё валится из рук —
и книга, и расческа.
Заброшены в столе —
ненужные – стихи.
За окнами – «сентябрь»,
как нудная простуда.
Когда-то в этот день
Родился Мандельштам.
«С волками жить – по-волчьи выть…»
С волками жить – по-волчьи выть,
по-волчьи огрызаться,
добычу чтобы поделить.
Ведь сытость – волчье счастье.
Тот, кто сильнее, тот и прав —
вся в этом суть оскала.
Волчицей дан звериный нрав,
силен – и горя мало.
Ты если слаб – ты не у дел.
Страшись клыков собратьев.
Беги из стаи, твой удел —
уже не волчье счастье.
С волками жить – по-волчьи выть?
Прощай, родная стая!
Закон волков хочу избыть,
хотя бы издыхая.