В эти последние дни, в разрушенных городах появился таинственный Орден. Неизвестно откуда он взялся и кем был основан. Был ли он религиозным орденом или светской мистерией? Незачем, да и некому было разбираться. Орден принес с собой все: лекарства, энергию, продовольствие. Все, с одним условием – имплантация чипа антиагрессии. Остатки человечества выстроились в очередь у бетонных зиккуратов Ордена. Лишь единицы не приняли имплант. Мир был спасен, но спасение это стало глотком опиума перед смертью. Мир медленно угасал. Крутился и шипел как виниловая пластинка, что дошла до последней дорожки и не может остановиться. Так начиналась эта история.
1. Сейчас. Девушка с глазами эльфа. Первая смерть.
У нее были глаза эльфа. Огромные, очень светлые глаза какого-то странного серо-зеленого цвета. Слишком светлые для этого темного мрачного города. Слишком красивые для этих мест. Она выглядела усталой и бледной до прозрачности. Словно ей не хватало солнца. Словно ее жизнь вот-вот додлжна оборваться только лишь по причине своей неустойчивой, несовместимой с этим временем хрупкости. Впрочем, солнца в этом городе не хватало всем.
Портер отвел взгляд от ее лица, равнодушного, отстраненно-безучастного ко всему. Истерика? Химия? Острые высокие скулы, тонкие дрожащие губы. Совсем не стандарт красоты сегодняшней, красоты нарочито живой, бурлящей. Красоты крупных форм, больших полуоткрытых губ и струящихся по телу мерцающих татуировок. Девушка куталась в клетчатое одеяло, мерзла, а Портеру хотелось открыть окно. В этом душном доме совсем нечем дышать. Тяжелый, жаркий воздух угнетал его. Особенно после дождливой осенней свежести улиц. И еще здесь слишком отчетливо пахло смертью. Не кровью, нет, хотя крови тоже было достаточно. Смерть отвратительна, когда приходит внезапно и забирает того, кто не готов к ней. Даже того, кто добровольно к ней стремился, вступив в ряды Секты Уставших.
Этот мужчина был из таких. Черная неподвижная голограмма закрытого глаза на лбу говорила без слов. Он собирался уйти и ждал своей очереди, своего жребия, что разыгрывали поь ночам в городской общине Уставших. Зачем убивать того, кто добровольно пришел к смерти и ждал ее? Зачем отнимать жизнь у того, кто не держится за нее и готов расстаться с ней в любую ночь? Может быть ответ – это она? Портер снова посмотрел на девушку с глазами эльфа. Вполне возможно. Несвоевременная смерть мужчины слишком часто, слишком часто бывает связана с женщиной, которая рядом. Портрер усмехнулся, все его предположения – это его собственная игра в триллер из довоенного прошлого. Ему нравились таинственные и мрачные истории, он с удовольствие разыгрывал в своем воображении роль крутого детектива. Как сейчас, например.
Однако в мире Портера убийство уже невозможно. Разве что случайность. Насильственные преступления не совершаются в обществе, где каждому с рождения имплантируют чип антиагрессии или «чип мира», как его еще называют.
– Это случилось несколько часов назад. Вы все это время были здесь, с ним? – спросил Портер шаря в карманах в поисках сигарет.
– Я не знаю, когда это случилось. Я только вернулась, а он здесь сидит, – девушка прерывисто вздохнула и постаралась еще сильнее завернуться в плед.
Руки Портера, наконец, остановились. Он напомнил сам себе, что бросил курить. И не собирается начинать заново, даже если ему придется разгребать и осматривать десяток таких же зловонных трупов.
– А где вы были? – он смотрел на девушку как можно более равнодушно.
– На вечерней службе. Я готовилась к ночному Жребию. И Винсент там должен был быть. Но его там не было…
– Да, в таком виде не ходят на службу. Даже на вашу.
Девушка внимательно посмотрела на Портера. Она была ниже его ростом, но посмотрела как-будто свысока. Определенно, она ведет себя совсем не так, как жена или подружка. Равнодушно? Нет. Но и без истерики, без паники, что привычный образ жизни раз и навсегда сломался. Он знал, кого она сейчас видела. Слишком худого, слишком небритого, слишком злого чужака. Таких она, наверняка, не встречала. Она слишком молода, чтобы помнить время до Ордена. Ее чип-имплант был с ней всю ее жизнь. Новое поколение. Они не знали даже боли имплантации. Сытое, милое, увлеченно собой поколение. Такие не узнают хантеров в толпе. Даже в компании их киберпсов.
– Вы противник Усопших? Вам не нравится наша церковь?
– Секта. Ваша секта. И мне она, действительно, не нравится. Но вопрос не в этом. Мне интересно, почему ваш парень расстался со своей печенью здесь, в этой темной душной комнате. Вместо того, чтобы принять ядовитую таблетку на вашей вечеринке.
– Винсента убили. Как вы можете так говорить? Вы должны найти того, кто это сделал и …
– И что потом? Убить?
– Наказать. Натравить своих псов. Или изолировать или… что вы обычно делаете с преступниками?
– А вы? Что