Я чувствовал, что наступает самый важный момент, дальнейшее зависело от того, поверит ли мне управитель. Он помедлил немного, затем спросил:
– Пусть так! Жаль Василия! А с чем же пожаловали сюда?
– Государь Петр Федорович шлет тебе свое благоволение. По его наказу мы к тебе приехали. Встретить одного человека надобно. Дело сие тайное и важное, о том ты должен ведать.
– Я-то ведаю, а знаете ли вы, что в соседней деревне солдаты на постое? А ну, как сюда нагрянут, тогда, что? За кого я вас выдам, за племянников? Ох, не нравится мне эта затея. Опасно тут, опасно!
Солдаты в соседней деревне появились по нашему плану, и командовал ими Заблудов, о чем, естественно, хозяину знать было не надо.
– Ты, дядя, тогда бы опасался, когда деньги государевы брал, – забросил я удочку
– Так и деньги-то не все отданы, – вскинулся управитель.
– На, бери, – я бросил на стол кожаный кошель, – здесь остаток – двести рублей. Сочти, если не веришь!
Со слов Егорьева, деньги предназначались для управляющего, я и решил рискнуть.
– Верю, верю, чего там, – подобревший на глазах хозяин спрятал кошель к себе за пазуху.
– Ладно, схороню я вас, только не в доме, у меня дворня тут, на каждый роток не накинешь платок. Есть у меня охотничья заимка недалече, там и переждете. А когда приедет нужный человек, я извещу.
Предложение хозяина мне не понравилось. Получалось, что самую важную роль в этой пьесе он отводил себе. И настолько довериться ему не входило в мои планы,
поэтому я взял на себя смелость не согласиться.
– Я и мои люди останемся у тебя в доме, скажешь дворне, что мы здесь для охраны. Тебе ведь и самому лишние люди не помешают. Казаки мои опытны в воинском деле, из донцов и преданы Петру Федоровичу до конца.
– Ну не знаю, боязно, однако, – протянул Мокишев.
– Хорошо, сам придумай, что хочешь, но мои люди и я расположимся в усадьбе. И помни, Богдан Иванович, мы с тобой одной веревкой связаны, так у вас говорят, верно?
Он принял мою поправку с большой неохотой и даже попробовал торговаться со мной, убеждая, что риск слишком большой. Пришлось его приструнить.
– Ты, что же, друг ситный, государю нашему перечить вздумал? Деньги взял? Взял. Значит, исполняй поручение!
– Будь, по-твоему! – хозяин стукнул ладонью по столу. – Но, чур, вести себя тихо!
Когда зашел разговор о том, где буду спать, я потребовал отдельную комнату с засовом на двери. Хозяин уступил не сразу, пространно пройдясь по поводу польского гонора.
– У тебя дом огромный, а ты горницу боишься государеву человеку дать? И в чем твоя преданность нашему делу заключается, песья кровь!?
Ругаться по-польски я научился отменно. Впечатлил и управляющего.
Следующие три дня прошли неспешно и однообразно. Казаки, включая Северьяна расположились в комнате рядом с людской. Меня же поселили в отдельной спаленке на втором этаже, и каждую ночь, ложась спать,