Я подтолкнул Гущина в спину, и тот крикнул:
– Свои, Богдан, свои, открывай!
– Свои по домам сидят, а не бродят ночами, да не пугают добрых людей, – бас на секунду замолчал и затем спросил. – Откуда меня знаешь?
– Аль по голосу не признал? – надсаживаясь, крикнул Гущин.
– Никак, Северьян?! – радостно изумился бас. – Вот так встреча! Ну, чего встали, отворяйте, ироды! – рыкнул он, обращаясь к своим спутникам, и ворота раздались в стороны, пропуская нас во двор. Там было темно, светились лишь несколько окон на первом из двух этажей дома. Они освещали небольшую часть двора и широкое крыльцо. Конюшня и другие постройки в глубине двора были скрыты в темноте.
С обоих сторон от ворот рвались с цепей огромные лохматые псы, захлебываясь в лае и давясь слюной. Перед крыльцом стоял кряжистый мужчина лет пятидесяти с длинными вислыми усами в накинутой на плечи шубе и с фонарем в руке. Он протяжно и зычно отдавал приказания четырем бородатым мужикам, суетливо и бестолково метавшимся по двору. Наконец, все успокоилось. Замолкли собаки, уведены были в конюшню кони, и мы были препровождены в дом. За двойными тяжелыми дубовыми дверями находился просторный вестибюль также слабо освещенный, Во мраке терялись очертания лестницы на второй этаж и сундуки по углам. На них мы положили шапки и оружие. Управитель, заметно припадающий на левую ногу при ходьбе, обнялся с Северьяном, по русскому обычаю трижды поцеловавшись с ним. И после спросил:
– Ну, рассказывай, что за люди с тобой? Куда путь держите?
Взгляд его был цепким и настороженным. Я стоял за спиной управителя и, как бы невзначай, дотронулся до лба рукой. То был знак остальным моим казакам быть наготове. Теперь многое зависело от Гущина.
– Люди, что со мной – все казаки добрые, служим вместе, – сказал Северьян. – Откуда и куда мы путь держим, про то опосля поговорим.
Тут он подмигнул хозяину. Но того что-то смутило.
– Так-то, оно так, да время ныне не простое, надобно знать, кого привечаешь, за кого ответ держать придется, коли что.
Северьян собрался было ответить, но я, сейчас же, перебил его:
– Не хорошо, сударь, гостей расспрашивать, даже не дав с дороги отдохнуть. По русскому обычаю надобно сначала накормить и обогреть.
– Это кто же такой поучать меня вздумал? – изумился управитель, так его поразили мои слова и акцент.
– Поляк это, зовут Казимир, с нами он, – ответил Северьян.
Не знаю, удовлетворил ли управителя такой ответ, или он просто сделал вид, но допрос закончился.
– И то, правда, негоже знакомца и его приятелей в сенцах держать. Айда в горницу.
Он открыл дверь в большую, чистую комнату с побеленными известью стенами, где стоял посередине широкий стол без скатерти.
– Усаживайтесь, гостюшки дорогие, отведайте, чего бог послал, – пригласил он нас радушным голосом. Пока мы усаживались вокруг стола на лавки, две женщины средних