– Геночка, ну чего ты так разошёлся? Между прочим, я в спячку впала уже после того, как мне Женечка статьи подкинул. И вообще, у него сейчас не самый лёгкий период в жизни.
– Чего-чего у него там не лёгкое?
Ира поняла, что почти проговорилась. Ни гласного, ни негласного договора хранить тайну между нею и Женечкой не было. Тем не менее, Ира считала, что не следует разглашать особенности Женечкиной личной жизни даже среди близких ему людей.
– Ген, я не могу тебе объяснить…
– И не надо. Он, знаешь ли, периодами очень даже не прочь подурковать.
– Ген, у каждого в жизни бывают моменты, когда не способен владеть собой.
– Чего-чего не способен? Ирочка, ты даже отдалённо представить себе не можешь, до КАКОЙ степени он СПОСОБЕН владеть собой! Притом в самые разнообразные моменты. Ты, Ирчик, никогда не была свидетелем его изысканнейших развлечений, а потому понятия не имеешь, с какой лёгкостью он перестаёт страдать, когда это ему надоедает.
– Ген, извини за тавтологию, но в данном случае, случай совсем иной.
– Ирочка, поверь, всё тот же самый.
– Ген, неужели ты считаешь, что Женечка не способен на глубокие переживания?
– Не способен на глубокие переживания?! Ирчик, помилуй! Да он способен на самые глубочайшие переживания! Дело не в этом.
Видишь ли, обычного человека, испытывающего сильное горе, или любовь, или ещё что-либо в том же духе, способно излечить лишь время и то не всегда, а Женич…
Женич, если ему возжелается, в единый миг нырнёт в самые потаённые глубины любого, из доступных человеку, переживаний и, пока его это развлекает, будет сидеть там. Но как только ему сие развлечение наскучит, он столь же стремительно в единый миг выныривает оттуда.
Он не играет, в смысле актёрской игры, если ты подумала, что я это имею в виду. Он на самом деле способен очень глубоко переживать. Но, в отличие от обычного человека, «страдать или не страдать» находится под его полным контролем.
Ира, я согласен, что нужно понять и поддержать того, кто ничего не может поделать с накатившими на него муками. Но Женька способен поделать с ними всё, что угодно, в самом широком диапазоне.
– А тебе не кажется, что может быть и по-другому?
– Нет, Ир, не кажется.
– Ладно. Так что там с альманахом?
– С альманахом, Ир, всё здорово. Только прошу, не забивай им себе голову пока.
– И сколько будет длиться это «пока»?
– Как закончится, сама поймёшь. – Гена усмехнулся и зевнул. – Извини, что-то я вырубаюсь, а сегодня, между прочим, нас ждёт встреча Нового Года, и ты, Лёшик и Татьяна Николаевна едете его встречать вместе со мной в Лазурку.
Ночи в Лазурной Ире «снились» вплоть до Рождества включительно, а потом начал опять «сниться» офис.
Это был ровный, безмятежный и спокойный «сон». Правда, с ярким, врезавшимся в память вкраплением, которым стало рождение ребёнка Алины и Влада.
Влад позвонил во время обеда. Ира готова была поклясться, что в трубке слышались удары его сердца.
– Ира! Когда я утром