– И ты заплатишь. Тем, что удержишь себя здесь, – касания служат чем-то волшебным, успокаивающим. – Представь, что твои мысли – огромное глубокое озеро. Ты находишься в самом центре, на поверхности…
– Я не умею плавать, – тихо шепчет Эсфирь.
Она вдруг понимает: его глаза – то самое озеро, в котором запросто можно захлебнуться. Зачем он смотрит с такой заботой? Она лишь – работа, эксперимент, как говорит весь персонал.
– И не нужно. Просто перевернись на спину, вытяни ноги, расслабь тело. Ты находишься в воде – да, но разум расслаблен, держит тело на тонкой грани между поверхностью и толщей, ведущей ко дну. Полюби воду, глубину, себя. Позволь себе отдохнуть на поверхности и начни держать ситуацию под контролем…
– А если не получится? Если…
– Я не дам тебе утонуть.
Как только взгляд Эсфирь становится осознанным, он убирает руки, растирая собственные ладони, словно она обожгла его.
Эффи моргает, пытаясь почувствовать страх, панику, но ничего из этого нет. Будто врач использовал какой-то гипноз и с оглушительном успехом погасил надвигающийся приступ.
– Умница, кажется, ты заслужила сюрприз, – Гидеон поднимается, отбрасывает полы медицинского халата и разглаживает брюки. – Ну, чего сидишь? Пойдём?
– Сдаёте в утиль?
– Ах, если бы! – задорно хмыкает врач, и Эсфирь совершенно не нравится его настрой.
Она покорно вытягивает руки. Наручники – неотъемлемая часть существования здесь. Но Эсфирь почему-то кажется, что она носила их всю жизнь – так привычно они обнимают кожу. Пальцы врача ласково скользят подушечками по запястью и задерживаются на коже, чтобы одарить её ожогом четвёртой степени.
Эффи заворожённо смотрит на свои руки в его руках. Красиво. Длинные аристократичные пальцы поверх серебристого металла на тонких исхудавших запястьях. Две татуировки-кольца на безымянном пальце приковывают внимание. И до вопля в грудине хочется взять руку и приложить тыльной стороной ладони ко лбу. Зачем-то.
– Идти собираемся? – Эсфирь нервно поджимает губы, пряча пальцы в кулаках.
Он усмехается, отпускает руки, а затем отходит к двери.
Выходить страшно. Ещё ничего хорошего не произошло в этих стенах. А, чёрт с ним, может, обольстительный врач и вовсе ведёт её на электрический стул! Вокруг загадочного злодея доктора Тейта столько слухов, что того и гляди – он припрятал средство казни в подвале. Но в подвал они не идут, равно как и на заходят ни в один из кабинетов. Лифт, пара коридоров, миллиард косящихся взглядов – и даже дышать страшно – они в саду. В самом настоящем саду на заднем дворе клиники.
Эсфирь настороженно озирается по сторонам. Снова приступ? Даже если так, то это лучшие галлюцинации из всех! Свежий весенний воздух облюбовал каждый закоулок лёгких, листья растений убаюкивающее покачивались, стопы, сквозь тонкую подошву больничной обуви, чувствовали гравий.
В углу, рядом с ограждением, сидит пациент на лавочке, задумчиво вглядываясь в горизонт. Чуть поодаль – медбрат.