Себастьян и Файялл лишь отводят глаза, едва заметно покачивая головами. Сердца обоих тянет. Но оба знают: она любит его. Как же она любит его! Самой сильной любовью. И только поэтому стерпит всё. Пойдёт за ним самым тёмным путём. Тем, который избрал он.
Замок Тьмы, Междумирье
Четвёртая Тэрра перестала существовать ровно в тот момент, когда его нога переступила границу. Каждому шагу сопутствовала кромешная промёрзлая темнота. Он вспоминал крики непокорных сильфов, мольбы покойного короля и холод, от которого трескались стеклянные листья деревьев. Каждый раз он не мог сдержать довольной улыбки. Его боялись, почитали, уважали. Всё случилось ровно так, как он обещал.
Вторая Тэрра пала вслед за Четвёртой. И вряд ли ситуация там хоть чем-то отличалась от предыдущего куска земли. Он упивался собственной властью, не боясь её потерять. О, чувство страха, потери, да и вообще любые чувства – лишь слова, не имеющие за собой никакой власти. Власть здесь он. И только.
На очереди остались две Тэрры и, положа руку на сердце, он игрался с ними, теша собственное самолюбие. Малварец Паскаль Ян Бэриморт и его совершенно очаровательная сестрица Эсфирь Лунарель Рихард так отчаянно старались защитить собственные земли от него, так яростно отстаивали каждый клочок снега и травы, что это попросту забавляло. И каждый раз он шёл на поводу, делая вид, что сил недостаточно, что им удаётся «победить», что «затишье» только потому, что его армии слишком слабы и разбиты. Единорожьи сказки. Они падут ниц, точно так же, как и все. Но сначала – Всадники.
– Ваше Величество! – голос слуги разносится по тронной зале.
Король лениво переводит взгляд с правой руки, которую сковывал тремор, на идущего сильфа. Слава Хаосу, он наконец-то добился от подданных нормального внешнего вида. Прежний правитель слишком разбаловал народ, за что поплатились все.
– Слушаю, – холодный голос короля пронзает кости слуги насквозь. В каждом звуке сквозит ледяная древность.
– Ваше Величество, Всадник Войны на пороге. Просит аудиенции, – быстро лепечет сильф, бросая аккуратные взгляды на лицо правителя.
Дикая улыбка застывает на губах, благодаря чему образовавшиеся ямочки смотрятся как глубокие трещины. Надо же, а ведь Всадники раньше не считались с ним. Так что же изменилось? Наконец, признали его Истинным Королём? Хриплый смех срывается с губ, доводя до отчаянного страха слугу.
– Раз просит, – он едва отнимает левую руку от подлокотника в приглашающем жесте.
Сильф нервно кивает и скрывается за дверьми.
В тронной зале становится холодно. Солнечное сплетение короля пронзает жгучей болью. Уголки губ изламываются, пока по ярко-чёрной кайме радужки растекается горечь. Он медленно моргает, словно питаясь тем, что травит его изо дня в день. Открыв глаза, король замечает Войну, смиренно стоящего на одном колене. Взгляд короля застывает на правом ребре всадника, вернее – на странно топорщащейся