– Какая ещё Татьяна Георгиевна? – задал он глупейший вопрос.
– Та самая! – гремела тётка. – Бабка друга твоего! А я соседка её! Ну-ка открывай давай! Гляну, какой ты друг внука. Открывай! А то сейчас милицию вызову.
«Соседка…» – на сердце немного полегчало. Где-то полгода назад они с Лёхой заезжали ненадолго к его бабуле, что-то передать от родителей. А та как раз чаёвничала с соседкой, и пробурчала, скорее для проформы, нежели действительно от обиды:
– Глянь, соседушка, какие охломоны выросли! Две минуты бабке уделил и сразу с глаз долой. Кружки чая не выпьет. Одна гулянка на уме!
Та ничего не ответила, окинув друзей оценивающим взглядом и обреченно махнула рукой: у самой, мол, такой же. Не запомнить ее было сложно: колоритная тетка лет пятидесяти-пятидесяти пяти, гренадерского роста, похожая на училку-громовержца. Ученики у таких педагогов вжимаются в стулья, когда те рыщут хищным взглядом в классном журнале в поисках очередной жертвы, чтобы пригвоздить к доске.
Если сейчас в квартиру ломится именно она, то дело быстро утрясется. Убедится, что перед ней действительно лёхин друг и успокоится. Он быстро открыл замок и распахнул дверь. Настежь. На пороге действительно стояла та самая соседка. Она не уступала ему в росте (это при метре восемьдесят пять!), а габаритами превосходила вдвое. Одета она была во что-то светлое ниспадающее до пят и просторное, добавлявшее объем к ее и без того немалым размерам.
– Здравствуйте! – он улыбался так широко и приветливо, как только мог. – Узнали меня?
– Эт-то что ещё такое?! – трубный глас соседки сменился дискантом, а лицо побагровело. – Бордель здесь развели?!
Проследив за взглядом не на шутку разъярившейся тетки, он разинул рот и тут же почувствовал пунцовость собственных щек. Стремясь поскорее разобраться с неведомым гостем, он совершенно позабыл о своей наготе, естественной для любовных игр, но не очень подходящей для разговора с незнакомой женщиной. Захотелось тут же исчезнуть, распавшись на атомы.
– Ж-жарко оч-чень… – брякнул нечленораздельно, прихватив обеими руками корнишончик с двумя мелкими каштанами.
С выпученными глазами, пылая гневом, соседка грудью ломанулась вперед, легко отстранив с прохода ничтожное препятствие в виде юного сластолюбца. Деваться было некуда, и он потащился за ней, как на заклание.
– Бардак! – рычала гренадерша на ходу, и свернула на кухню, первое попавшееся по дороге помещение. – Та-ак! Распиваем, значит. А… Бокала-то два! – она резко повернулась к нему всем телом; в глазах, готовых выскочить из орбит, бушевала гроза. – Тут шалава где-то прячется! Где?! Сейчас я эту потаскуху за косы!
«Толкаю – девочка, вставай, сходи за пивом!» – ныл Лоза из магнитофона, изображая мучающегося похмельем алкаша.
– Разврат и пьянку устроили?! – толстый, как сосиска, палец с острым ногтем уткнулся ему в голую грудь.
Блюстительница нравственности тучей влетела в маленькую комнату, рентгеновским