– Почему же мы ушли вчера раньше и даже не предупредили? – приступает он к отмщению, рассматривая меня сверху-вниз своими маленькими глазами.
– Домой спешил.
– Нехорошо. Нехорошо, – качает он головой, – как за столом в столовой среди своих друзей-обезьян обсуждать меня – на это у нас есть время и запас слов, а подойти доложить о завершение работы – у нас всего не хватает.
– Но…
– Можешь не оправдываться. Сейчас ты пойдешь туалет драить, а то там что-то засорилось.
Жрать меньше надо. Конечно, засориться. У тебя и на столе все засорилось.
– А в следующий раз, сука, если такое повторится, я заставлю тебя вычистить все унитазы в округе. Гребаный газонокосильщик! Посмотри кто я и кто ты! Ты у меня будешь до конца жизни здесь работать, потому что с твоим прошлым тебя никуда не возьмут…, – тут он запинается, сменяет порыв гнева на издевательский оскал и мурлычет, – пошел копаться в моем дерьме!
Меня разрывает от ненависти. Я понимаю, что с доктором были еще цветочки. Я даже не мог догадываться, что меня можно настолько вывести из себя. Еще приплетает мою амнезию в добавок ко всему. Вот сволочь!
– А обед пропустишь. Не хочу слушать от тебя снова плохие вещи в мой адрес среди дружков, – заканчивает он и уставляется в компьютер.
Во мне извергается вулкан всей затаившейся злости. Я чувствую, как краснею. Мне ужасно хочется напрыгнуть на него, свалить со стула и бить по его наглой жирной роже. Но почему-то я верю его словам и беспокоюсь о потере работы. Уж очень он это откровенно обещает. Я иду в туалетную комнату и сталкиваюсь с захватывающей картиной, которая меня отвлекает от гнева.
"– Остались последние секунды нашего пребывания в этом бренном мире, – нежно шепчет большая, еле касаясь меньшую.
– Я не жалею ни о чем, так как мне выпал шанс полюбить тебя, – откликается меньшая.
– Мы были с тобой одним целым. Сколько я себя помню, мы были неотделимы друг от друга, – продолжает большая. В ней первый раз заговорила романтика и полная открытость.
– Мы прошли долгий извилистый путь, – мило улыбалась меньшая, – мы прошли через многие препятствия. Мы выдержали. И этот конец – наша судьба. Нельзя вмешиваться в ее писание. Если суждено, то значит так лучше.
– А помнишь как мы с тобой познакомились?
– Конечно, – у нее искрятся глаза.
– В сигмовидной кишке я шел своей серой дорогой. Был разочарован своей участью в этом мире. Меня словно все отвергало в нем. Я был просто производственным материалом. Не влияющей