и джинсы прям четкие. Волосы распустила – помыла их, что ли? Кстати, а ты побрилась?
Я заливаюсь краской и на мгновение прикрываю глаза. Делаю тихий вдох, когда прохожу дальше по аудитории, по которой тут же проносятся смешки. В горле сушит, но я отмалчиваюсь. Понимаю, что Петрова просто добивается моей реакции. Не важно какой, главное, ее наличие. Она будет питаться этим, пока я буду давать ей повод. А мне хватило того, что случилось тогда в раздевалке. Поэтому я безмолвно под звонок на пару прохожу к свободному столу, за которым мы обычно сидим с Соней. Только ее там до сих пор нет.
Я так и провожу в одиночестве всю пару, периодически ловя на себе взгляды Полины и Жени. Они то и дело перешептываются, а я делаю вид, что меня это не колышет. Все внимание дарю нудной лекции, ну и еще немного – своему телефону. Я отправляю Соне сообщение и всю пару жду от нее ответа. Но мой месседж остается непрочитанным.
Трофимова обиделась. Я это точно понимаю, когда она является к началу второй пары. Мы обмениваемся сухим приветствием и проводим все полтора часа без лишних слов. Столь молчаливая Соня начинает напрягать меня даже больше, чем две дуры блогерши и возможность пересечься с Гориным. Мне ничего не остается, как вступить с насупленной подругой в диалог.
– Ты пойдешь в столовую? – осторожно интересуюсь я после второй пары.
Соня согласно кивает, складывая тетрадь и ручку в сумку. И туда мы идем все так же напряженно молча, пока я нет-нет да и поглядываю по сторонам, опасаясь заметить среди студентов бритоголовую фигуру. Все это скоро окончательно доведет меня до ручки.
– Ну рассказывай, – с важным видом подает наконец голос Соня, когда мы с кофе и булочками усаживаемся за столиком.
– О чем? – спрашиваю сконфуженно, зажимая ладони между коленями.
И Соня распаляется:
– Просветова, да что с тобой происходит? Ты странная. И кстати, странная с того самого момента, как я лоханулась и дала тебе неверный адрес. Если ты все еще обижаешься на меня, то просто скажи об этом!
– Соня, я не обижаюсь, – честными глазами смотрю в суровое лицо подруги.
– Тогда почему ты бросила меня в пятницу?
– Я же написала – очень разболелась голова. Сил не было там оставаться. – А вот здесь мне приходится скрестить пальцы под столом.
Я вру Соне, хоть очень хорошо отношусь к ней. Не знаю почему, но что-то внутри меня отчаянно мешает говорить правду.
А Трофимова тем временем хмурится все сильнее:
– Настолько не было сил, что даже не нашла меня, а просто написала сообщение и уехала?
– Мне правда стало нехорошо. – Мои указательный и средний пальцы вот-вот завяжутся в узел.
– Нехорошо? С Гориным – и нехорошо? – В глазах Сони вдруг вспыхивает осуждающий огонек. Она произносит это на одном дыхании.
А меня как ледяной водой облили. Даже не знаю, краснеть мне сейчас