ничего о численности его сил, но он не мог предположить того, что я хорошо запомнил некоторые советы шаньюя Модэ. Многочисленный и сильный народ никогда не примет в свои ряды остатки беглого и слабого народа как равного себе, и тем более не наделит его землёй, и не вступит с ним в родство. Только в качестве невольников будет существовать такой пришлый народ. Прав шаньюй Модэ. То, что тиграхауды приняли беглых юэчжей, наделили равными с собой правами, а также выделили свои земли и вступили с ними в родственные связи, свидетельствует лишь об одном – тиграхауды слабы и поэтому поступили именно так по отношению к юэчжам, дабы хоть как-то пополнить свои ряды и немного усилиться. Исходя из этого, можно понять, что воинов у них не так много и они неспособны вступить со мной в прямое противостояние. Однако всё это только теперь нашло подтверждение. Я, конечно же, рисковал, построив свою тактику вот таким образом, доверившись лишь скудным сведениям, добытым лазутчиками и Наби-беком. Всё могло обстоять совершенно иначе, и мой расчёт мог оказаться ошибочным. Что теперь думать об этом? Случилось так, как случилось. Я оказался прав. Вернее, прав оказался шаньюй Модэ, одним из советов которого мне удалось воспользоваться. Да, нужно честно признаться себе, что прежде я никогда даже предположить бы не мог, что буду однажды за что-то благодарить жестокого правителя хуннов. Надо же, как бывает в жизни! – куньбек Янгуй улыбнулся, мотнул головой, цокнув языком, выпрямил спину, окинул взором ночной лагерь и вновь стал смотреть на огонь. – И ещё в одном нужно честно признаться себе. Ведь я не был уверен, что прав, когда после долгих раздумий принял решение не вступать в союз с тиграхаудами, а любой ценой одолеть их в этой долине. Только по этой причине, из-за сомнений в задуманном, я не поставил никого в известность о своих планах, держал их в тайне ото всех. Даже от Наби-бека. И он, и все остальные беки, и военачальники до последнего были уверены в том, что мы приняли условия царя Демира. Пойти войной с незнакомым союзником по неизведанной земле на неизвестного врага означает только одно – быть равнодушным к судьбе своего народа. А это в свою очередь означает, что ты не являешься истинным правителем… – Куньбек Янгуй тяжко вздохнул, посмотрел на телохранителя, стоявшего к нему спиной на небольшом отдалении, затем взглянул на других охранников, протёр глаза и вновь перевёл взгляд на огонь. – Теперь нужно думать о будущем… Хотя о нём приходится думать всегда. Власть над народом становится тяжёлой ношей только в таком положении, в какое угодили мы. В обустроенной и сытой жизни и чувства, и ощущения, равно как и поступки, и помыслы, иные, нежели теперь. Даже слова другие. Там всё это какое-то поверхностное и необременяющее. Да и ответственность не столь тяготит, становясь всего лишь обыденной привычкой. При хорошем существовании всё в человеке расслабленно: и разум, и душа, и тело. Теперь же пришло время глубоких раздумий, волевых решений и безошибочных действий. Для всего этого нужны силы… Пора отдохнуть. День был непростой,
