Но несмотря на то, что эта важная истина неясно намекалась в Малых мистериях, мы не должны полагать, что она была общеизвестна даже самим посвященным: поскольку к этим обрядам допускались люди почти всех мастей, было бы нелепой проституцией раскрывать перед толпой теорию, столь абстрактную и возвышенную. 24Достаточно было ознакомить их с доктриной будущего состояния наград и наказаний, а также с тем, как вернуться к принципам, от которых они изначально отпали: ведь эта последняя часть информации, согласно Платону в «Федре», была конечной целью мистерий; а первая обязательно вытекает из настоящего рассуждения. Отсюда следует, что ни для кого, кроме пифагорейских и платоновских философов, которые черпали свою теологию от самого Орфея,25 первоначального основателя этих священных институтов, не было очевидно, почему мы не встречаем никаких сведений в этой области ни у одного писателя до Плотина, поскольку он был первым, кто, проникнув в глубокую внутреннюю мудрость древности, донес ее до потомков без укрытия мистических символов и сказочных повествований.
Отсюда, как мне кажется, можно с большой долей вероятности заключить, что этот тайный смысл мистерий не был известен даже самому Вергилию, который так изящно описал их внешнюю форму; ведь несмотря на следы платонизма, которые можно обнаружить в «Энеиде», во всем произведении нет ничего глубокого, кроме того, что легко может дать поверхностное чтение Платона и драм о мистериях. Но этого не замечают современные читатели, которые, совершенно не разбираясь в платонизме и очарованные чарами его поэзии, считают его глубоко сведущим в предмете, с которым он, скорее всего, был знаком лишь слегка. Это мнение еще более укрепляется, если учесть, что доктрина, изложенная в его «Эклогах», совершенно эпикурейская, что было модной философией эпохи Августа; и что нет никаких следов платонизма ни в одной другой части его произведений, кроме настоящей книги, которая, содержащая представление о мистериях, была вынуждена показать некоторые из основных догматов этой философии, поскольку они иллюстрировали и составляли часть этих мистических выставок. Однако, если предположить, что эта книга представляет нам верный взгляд на часть этих священных обрядов, и это сопровождается максимальным изяществом, гармонией и чистотой стихосложения, ее следует рассматривать как бесценную реликвию древности и драгоценный памятник почтенного мистицизма, тайной мудрости и богословских сведений. 26Это будет достаточно очевидно из того, что уже было сказано, если рассмотреть некоторые из прекрасных описаний этой книги в их естественном порядке; в то же время сами описания подтвердят настоящие разъяснения.
Прежде всего, когда он говорит,
─────facilis descensus Averno.
Noctes