Я пропустила его намёк мимо ушей. Неужели он не видит, что симпатичен мне, не говоря уж о любви?
– Всё, что мне дорого, никогда не станет для меня доступным, – вздохнула я, проходя мимо него.
– Борись, Агнес, и не сдавайся, раз уж ты не мыслишь себя без сцены.
Он думал, что я говорю о танцах и своей работе, но я-то имела в виду его самого. Может быть, я действительно слабая и пасую перед малейшей трудностью?
– Если хочешь, можешь играть на рояле в моё отсутствие.
– Тебе не понравилось, – равнодушно произнесла я, оперевшись о стол, чтобы выглянуть в окно.
Вид из окна выходил во двор и соседний дом. Голые деревья торчали как палки. Уже к началу ноября вся зелень пожухла, а теперь вот-вот мог пойти снег.
– Наоборот, но я привык работать в тишине. От старых привычек нелегко избавиться.
– Ты не должен что-либо менять из-за меня. Я всего лишь нежданный гость, – я обернулась и увидела, что он стоит позади меня.
Трудно поверить, но я ощутила лицом жар, исходящий от его тела. Я частенько чувствовала так температуру своего партнёра по танцам.
– Это не так, – произнёс он мягко, глядя куда-то вдаль за окно. – Ещё когда только я вынес тебя на берег и избавил твои лёгкие от воды, я сразу почувствовал, будто когда-то был знаком с тобой. Разглядев лицо, я понял, что это не так, но всё же ощущение дежа-вю не оставляло меня. Можешь не верить, но я почувствовала в тебе родственную душу. В голове будто щёлкнуло что-то, словно в прежней жизни мы были близки. Понимаешь?
Его слова о прошлой жизни показались мне странными в эпоху превосходства человеческого разума, но я согласилась, потому что он тоже напоминал мне давнего знакомого, которого я позабыла.
– Ещё раз повторю, что ты нисколько мне не мешаешь. Сама судьба распорядилась так, а не иначе.
К моему сожалению, он отошёл от меня. Вообще этот мужчина избегал прикосновений, старался не касаться даже моих пальцев, когда передавал какой-нибудь предмет. Мне это казалось очень странным, так как моя профессия танцовщицы требовала постоянных прикосновений к телу, и это казалось мне обыденной вещью. Так что изоляция Хемиша в отношении меня была несколько обидной, ведь я питала к нему такие возвышенные чувства, а он игнорировал их.
Однако теперь я приняла его предложение как должное и осталась в его квартирке, как надеялась, навсегда.
Жизнь Хемиша показалась мне однообразной. Когда я училась, каждый день привносил в мою жизнь новые впечатления – это и участия в спектаклях, и шалости с товарками из моего класса, и подсматривание за взрослыми артистами, и стремление им подражать. Даже в мой последний год театр дарил мне новые впечатления всякий раз, как только я вступала под его крышу. Жизнь же с преподавателем университета позволяла мне созерцать только его самого, потому что он никогда не приводил никого к себе – ни гостей, ни студентов, а сама я не спешила выходить на улицу. Театр приучил меня к иному распорядку дня, нежели университет приучил моего возлюбленного.
Я