– Очень красиво, – выносит вердикт она. Я усмехаюсь; бешено колотящееся сердце успокаивается.
– Чей он?
– Мой.
Она вскидывает брови и идет за мной, к лестнице. Дом трехэтажный, облицованный кирпичом, со смотровой платформой на крыше, оформленной как башня, откуда открывается захватывающий вид на озеро. Оливия восторженно вздыхает, едва мы приближаемся к крыльцу.
К массивной деревянной двери прикреплено кольцо в форме короны.
Я замираю перед дверью и говорю:
– И твой.
Ее ресницы трепещут, когда она изумленно моргает; губы изгибаются в недовольстве.
Я поворачиваю ключ в замке, и мы входим в наш дом.
Здесь нестерпимо жарко, и я иду прямиком к термостату. Кэмми изворотливо ругается, и я радуюсь, что они не видят выражения моего лица.
Дом полностью обставлен. Я нанял кое-кого, чтобы раз в месяц в комнатах протирали пыль и чистили ни разу не использованный бассейн. Перехожу из помещения в помещение, раздвигая шторы. Кэмми и Оливия не отходят ни на шаг.
Когда мы добираемся до кухни, Оливия обхватывает себя руками и озирается внимательнее.
– Нравится? – спрашиваю я, не сводя с нее глаз.
– Ты сам все спроектировал, верно? И дизайн тоже.
Мне лестно, что она так хорошо меня знает. Моя бывшая жена предпочитала все современное: нержавеющая сталь, кафель, стерильно-белые цвета. В моем же доме преобладает тепло. Кухня уютная, в сельском стиле, из камня, меди и дерева. Дизайнера я попросил использовать больше красного, потому что красный цвет напоминал об Оливии. У Леа рыжие волосы, оттенком ближе к красному, но у Оливии красная душа. И, насколько я понимаю, красный связан с любовью всей моей жизни.
Кэмми бродит по гостиной, пока наконец не запрыгивает на диван и не включает телевизор. Мы с Оливией стоим друг возле друга, наблюдая за ней. Не так я представлял этот момент – момент, когда она увидит все это.
– Не хочешь экскурсию по твоему дому?
Она кивает, и я маню ее из кухни к витой лестнице.
– Леа…
– Нет, – обрываю ее я. – Не хочу говорить о Леа.
– Ладно.
– Где Ноа?
Она отворачивается:
– Хватит спрашивать о нем, пожалуйста.
– Почему?
– Потому что это причиняет мне боль.
Я задумываюсь на секунду, но киваю:
– В итоге тебе придется рассказать.
– В итоге, – тяжело вздыхает она. – Это слово описывает нас, да? В итоге ты сознаешься, что подстроил свою амнезию. В итоге я перестану притворяться, будто незнакома с тобой. В итоге мы снова будем вместе, а потом разойдемся, а потом снова будем вместе.
Я смотрю на то, как она разглядывает картины на стенах, завороженный ее словами. Она говорит то, что глубоко меня трогает. Позволяет своей душе соскользнуть с ее губ, и, как всегда, это надрывно и безумно грустно.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте