Радость озаряла лик шаха, когда он слушал рассказ гонца. Вознаградив его от всех своих щедрот, он тут же направился в зал, где стояла клетка с попугаем. Вкратце сообщив о ходе боя, шах долго воздавал хвалу Аллаху, за то, что тот послал ему Аку. В итоге заявил, что признаёт его умение предвидеть, прощает оскорбления и берёт к себе на службу. После этого шах распорядился расплатиться с арабом, выдав, хозяину за попугая, две сотни золотых, вместо одной. Ещё он от себя добавил отличного верхового жеребца, семерых слуг, дюжину самых красивых одежд из своего личного гардероба и отпустил с миром.
Той же ночью к визирю возвратился Баракай. Вот что поведал верный слуга своему хозяину о происшедшем в ущелье Кимба. «Войско Абдул-Азиза уверенно двигалось по ущелью Кимба. Мы были уже близки к выходу из него, как вдруг на нас обрушились камни со скал. Затем нас просто засыпали стрелами. Они неслись стеной! Подо мной убило лошадь. Не знаю, как я сам остался жив! Войско шаха Абдул-Азиза пришло в смятение. Не было ни шанса на победу. Тогда я спрятался под убитой лошадью и притворился мертвым. Так, без движений, я пролежал весь день. В то время как надо мной бесславно гибло войско Абдул-Азиза. Спустилась ночь. Бойня прекратилась. Войско Абдул-Азиза в беспорядке отступило. Долго я ещё лежал под трупами, прислушиваясь. Я ждал удобного момента, чтобы выбраться из своего убежища и ползком пробраться в город под покровом ночи».
Вместо одобрения и похвал визирь с пристрастием спросил у Баракая, не видел ли его кто-нибудь, когда он направлялся в Синари или возвращался с поля боя. «Клянусь Аллахом, никто меня не видел!» – заверил его с жаром Баракай. «Как же тогда Абдуррахман догадался, когда и с какой стороны ждать нападения синарийского войска», – вслух рассуждал визирь. Почуяв недоверие хозяина, испуганный Баракай стал клясться, убеждая его, что он тут не причём. «Ума не приложу! Хозяин… Мой рот был на замке! Клянусь Аллахом! Я был заметнее не больше серой мыши…» – причитал он.
Визирь решил, что у шаха Абдуррахмана есть осведомитель среди синарийцев. Но кто? «Ладно, разберемся», – решил он, – отложим это дело на потом».
На третий