Но все старания визиря не смогли вернуть Абдуррахмана в реальный мир. Шах рассмеялся и нехотя промямлил: «Не вижу смысла волноваться?» Он не был расположен, продолжать, затеянный визирем, разговор. «Разве мы сейчас менее сильны, чем раньше? Разве не в силах защитить себя от врага? У нас отличный воевода! А всадники готовы без устали скакать в атаку, лишь только им укажешь на врага!..»
«О, Владыка! – не унимался визирь, – очнись от благостной дремоты! И воевода, и всадники, и пехота, конечно, были бравыми воинами во времена твоей молодости! Сейчас же это немощные старцы!» Тут, сам Шайтан, наверное, указал визирю ловкий ход.
«Взять, к примеру, воеводу. Ему уже давно за шестьдесят! Он слаб не только телом, но и волей… И, да простит меня Аллах, умом. Его удел – лежать на ложе да рассказывать юнцам о своих былых победах. Великий шах, уже давно пора подумать о его замене! Не кажется тебе удачной мысль, назначить воеводой твоего внука – Махмуду! У него хорошие задатки: он брав, силен, умен и ловок! Направь его в войска… Пусть перенимает опыт и обучается военному искусству. Возглавив войско, он сперва станет твоею „правою рукой“, затем защитой и опорой сыну».
Сработало! Муса, игравший рядом, сразу вмешался в разговор, чем подтвердил расчёт визиря. Тоном властелина, не терпящего возражений, он заявил: «Отправить в войска Махмуду, означает, что я останусь во дворце один. Да, не бывать такому! Я этого не потерплю! А вместе мы – куда угодно! Хоть изучать военное искусство! Хоть воевать!»
Визирь многозначительно покачал головой и, прищелкнув языком, воскликнул: «Волей Аллаха тебе ниспослано наследовать престол! А это значит, суть твоя – повелевать, тогда как у других – повиноваться! Твое ли дело на коне скакать с копьем на поле боя? Быть наследником престола – не только честь, но и ответственность большая перед народом! Тебе нельзя в сраженьях жизнью рисковать! А если ты погибнешь?.. Прости, Аллах, за эти мысли и слова! Кто тогда наследует престол?» Последними словами он, все-таки, посеял зерно сомнения в сознании шаха.
Муса был тверд, как камень. Он возбужденно воскликнул: «Я не желаю, чтобы даже мысли у кого-то возникали нас с Махмуду разлучить!» Шах молвил: «Значит, так тому и быть!»
Визирь едва сдержался. Но, умерив гнев, он был готов продолжить речь, основанную