Я не верила, что он лежит в том ящике.
Не верила, что его больше нет.
Глава 10
Никто не мог подобрать нужных слов. Вместо этого люди просто приносили нам еду. Еда заполнила всю нашу кухню. Вазы ломились от свежих фруктов. Золотистые бананы возлежали на столешнице подобно загорающим туристам на пляже. Они напоминали мне о летних поездках в Санта-Круз вместе с Дэнни. Там мы отдыхали на песочке, пытались искупаться в ледяной воде, на обратном пути обязательно лакомились карамельным мороженым с кусочками «Орео» и молочного ириса.
Этим летом солнце едва пробивалось сквозь задернутые шторы.
Ярко-желтым бананам было не место в нашем доме. Почернев, они начали вписываться в обстановку намного лучше. Обеденный стол был уставлен кексами, домашним печеньем и разнообразной выпечкой. Холодильник ломился от чужой стряпни. Еда в стеклянных контейнерах. Еда в фольге. Еда в картонных коробках. Еда, наперебой взывавшая к нам.
Почти вся она испортилась, нетронутая.
Постепенно нам перестали приносить еду.
Глава 11
Женщина в розовой блузке.
Психолог.
«Поговори со мной, когда будешь готова».
Как я могу об этом говорить?
Другая женщина, в жакете.
«Распишись вот здесь».
Куча бумажных конвертов из школы
Холодных и безжизненных
как я.
Как мой брат.
Потом инстинкты взяли верх –
школа прежде всего –
и я выполнила все задания
проставила все галочки
и конверты испарились
вместе с учебным годом.
Глава 12
Я спала
пока мир бодрствовал.
Я спала
когда мир ложился в кровать.
Меня окружали тьма
сны
и кошмары.
Но самый страшный кошмар поджидал меня наяву.
Глава 13
ТУ-У-У-У-У-У-У!
ТУ-У-У-У-У-У-У!
Гудок поезда пробудил меня ото сна. Мое сердце заколотилось, все тело охватила мучительная дрожь. Я увидела Дэнни, стоящего на рельсах. К нему стремительно приближался поезд. «Дэнни, отойди!» – кричала я изо всех сил, но не издала ни звука.
Меня вырвало на пол.
Поезда, направляющиеся из Сан-Хосе в Сан-Франциско и обратно, проходили мимо нашего дома раз девяносто за день. Я не обращала на них внимания…
…до сих пор.
Глава 14
Мы с папой стали призраками. Прозрачными, почти невидимыми, но все же реальными. Словно размытые силуэты самих себя, мы приспосабливались к жизни без Дэнни. Слабое желание обрести покой связывало нас с земным миром, поддерживало в нас проблеск жизни.
Но не в маме.
Она всегда говорила, что материнство изменило ее. Дэнни, ее первенец, сделал ее матерью и придал жизни новый смысл. Без него она разбилась на тысячу разрозненных