– Еще чего! Такого-то мышонка?! – возмутилась мама. – Между прочим, любой нормальный ребенок покажется разбойником рядом с их молчуном-сынишкой. В жизни не видала такого тихого ребенка.
Я как раз собиралась спросить, что она знает о Ларе, когда послышался звук открывающейся входной двери. Я вытерла руки кухонным полотенцем и шепнула маме:
– Что-то больно быстро.
Мне показалось неправильным выпорхнуть в коридор с радостным вопросом: «Как делишки?», будто Фаринелли, прихватив чаю и булочек, отправились на пикник, поэтому я решила дождаться их на кухне.
По лестнице прогрохотали шаги Франчески, затем в кухню вошел Нико с усталым лицом и красными от холода щеками.
– Все нормально? А остальные где? – встревожилась я.
– Все еще там. Франческа прямо перед входом на кладбище закатила истерику, разрыдалась и начала топтать розы, – вздохнул он. – Никак не может смириться, что Кейтлин не вернуть. Я думал, поход на кладбище поможет, но, видимо, еще слишком рано.
Почувствовав мамин взгляд, который безмолвно требовал тут же все исправить при помощи некой женской магии, я обняла Нико. Когда он опустил голову мне на плечо, я подумала, будет ли когда-нибудь фраза «Нико и Мэгги» слетать у людей с языка так же естественно, как «Нико и Кейтлин», или мне вечно суждено оставаться «новой женой».
– Давайте-ка я поднимусь к Франческе, – предложила мама. Если кто и мог урезонить бьющегося в истерике ребенка, так это она.
Нико благодарно кивнул, как будто сам справиться уже не мог, и виновато произнес, когда мама вышла из кухни:
– Просто кошмар. Не представляю, что делать. Дочка словно застряла между двумя мирами. Кейтлин бы наверняка сумела исправить положение: она намного лучше меня разбиралась в таких тонкостях.
И снова желудок сжался, как будто, хваля Кейтлин, муж автоматически критиковал меня. В глубине души я понимала, что Нико просто огорчен собственной беспомощностью. Но когда я мечтала о нашей совместной жизни, то представляла себя другом, которому Франческа сможет довериться, этаким каналом связи между отцом и дочерью, который поможет Нико понять мысли девочки-подростка. Вместо этого я стала врагом, который обманом втерся в чужую семью, изображая уважение к Кейтлин, и мешает Франческе вернуться к привычному положению вещей.
Нико исчез наверху. Я представила, как он притаился у дочкиной спальни, ожидая, сможет ли мама сотворить волшебство.
Появление остальных Фаринелли не дало мне погрузиться в еще более мрачные размышления.
Первым на кухню вошел Массимо, потирая руки. Подошел, обнял меня за плечи и вполголоса спросил:
– Как Франческа?
– Мама и Нико сейчас с ней наверху, – пожала я плечами.
Он кивнул.
– Поверь, все наладится.
Жутко хотелось надеяться, что деверь прав.
Массимо потянул носом:
– Вкусно пахнет. Овощной