Людочке снился сон. Во сне она была совершенно одна. Она брела по лесу, который кутался еще в снега, еще зяб. Червоточины зияли, и в них кое-где томилось зеленое, жалкое. Оно корябало изнутри белую корку. Людочка переваливалась из одного влажного сугроба в другой, стараясь не наступить на зеленые коготки. Людочка как будто искала что-то – именно поэтому в сердце ее было ощущение одиночества. Она заглядывала в проталины, тревожно поднимала глаза. Но ничего кругом не было и не было. Во всяких других случаях, когда оставалась она одна, ее вовсе не грызло одиночество, вокруг жужжало и стремилось все живое и неживое. И даже не столько люди, сколько деревья, скамейки, заборы, камни, запахи.
Но теперь она смотрела кругом в ожидании. А ведь известно: когда ждешь, все бывает опустошено самим ожиданием. Хорошо, если ты Пенелопа и по крайней мере знаешь в лицо того, кого ожидаешь. Или если ты работник коммунальной службы, то знаешь вполне определенно, что ждет тебя с приходом зимы или весны – лопнувшие батареи, намерзающий во дворах лед, потоп и нечистоты. А вот если ты женщина средних лет, если у тебя нету никакого запечатленного памятью ожидаемого, то возможны всякие казусы. Дождешься чего-нибудь – а вдруг это не то, а вдруг оно просто шло мимо и присело возле тебя отдохнуть или остановилось спросить, как пройти на улицу Ленина. Или ты не заметишь того, чего ожидала, и не остановишь, не задержишь, не разглядишь сразу. И все, и жди снова. А вдруг завтра на тебя наедет автомобиль или ты смертельно подавишься яблоком?..
Примерно такие мысли, кстати говоря, думала Катька со второго этажа, потому что познакомилась она давеча с мужчиной, неприглядным таким, но очень вежливым. Мужчина пришел за справкой в бюро технической инвентаризации, где Екатерина Витальевна за скромную зарплату отдавала долг обществу. И он преподнес Катьке букет не хухры-мухры какой, а самый настоящий, с блестками на цветах, завернутый красиво и с золотым бантиком. А еще коробку конфет, пьяных, вишневых, какие она и любила. Девки на работе к вечеру истекли слюною. Но Катька коробку не открыла, а цветы унесла домой.
И вот она поднималась теперь с цветами и коробкой и думала торжествующе, как щас откроет в квартиру дверь и как звезданет мужу по морде букетом, чтоб все блестки на его бессовестной харе остались. А потом сядет пить чай с конфетами, и даже не пойдет исследовать спальню на предмет обнаружения чужих дамских волос, и даже принюхиваться к подлецу не будет. И она еще чего-то да стоит, для кого попало на такой букетище не разоришься! И Катька, выставив букет на вытянутой руке прямо перед собою, высоко задирая квадратные коленки, поднималась по лестнице. А потом вдруг отвлеклась, так как услышала невесть откуда плач младенца. Младенцев до самого пятого этажа