29 февраля в полки выезжал мой коллега. Ему не удалось решить задачу. В ночь на 1 марта он возвратился в штаб, объясняя свою неудачу отказом саперов разминировать гать, оставленную немцами; пустить же танки по болоту он не рискнул. Начальник штаба тут же отправил на Друть меня.
К утру я добрался до 173-го полка. Спускаюсь в землянку командира и застаю там такую картину: за столом сидят оба командира полков, их начальники штабов и замполиты; рядом с офицерами их полковые подружки; на столе изобилие еды и напитков. Все навеселе. Первое впечатление такое, будто им неизвестен приказ о переправе полков на плацдарм.
Меня встретили так, как обычно встречают в подвыпившей компании трезвого гостя – штрафным стаканом водки. От одного вида застолья в такой момент, когда дорога каждая минута, меня охватило оцепенение и страх при мысли, что может быть сорвано выполнение боевой задачи. Я мгновенно осознал, что, если выпью предложенный мне стакан, последствия могут быть самыми печальными: напился и не выполнил задачу. Трибунал! Но самое страшное – танки не придут своевременно на помощь пехоте. А если откажусь выпить? Командиры полков, всегда ощущавшие себя значительно выше штабных майоров, не пожелают слушать человека, который отнесся без должного уважения к компании и пренебрег гостеприимством. А что уж говорить о подвыпивших людях! Один из командиров, полковник Ободовский, человек не первой молодости, прошел войну в Испании, известный танкист, вся грудь в орденах. Да он просто поставит меня по команде и выгонит из полка. Доказывай потом свою правоту. Пятно выгнанного из полка никогда не смыть. В общем, передо мной встал почти гамлетовский вопрос: пить или не пить? И в том и в другом случае я рисковал, но я понял, что предложение выпить – знак неформальной общности, тест на доверие, открывающий возможность разговаривать на равных, покричать и поругаться… и выпил. Нервное напряжение было так велико, что я не почувствовал действия алкоголя. Но компанию это расположило ко мне, и я без труда вернул всех к суровой действительности. Мы договорились, что от каждого полка выделят по одному танку и разведотделению и я с ними выдвинусь к реке для рекогносцировки, а к полудню к переправе подтянутся полки. Начальники штабов сразу встали из-за стола и пошли отдавать распоряжения. Гелюс отправился в свой полк, Ободовский вызвал к себе ротных. Подготовка к выдвижению началась.
Когда я подъехал к мосту, по нему переезжала возвращавшаяся с плацдарма повозка с ранеными. Спрашиваю возницу, как проехали по пойме? Отвечает – нормально, наст