Светлана закашлялась, отводя взгляд, на всякий случай поглубже закутываясь в халат. Конечно, Гвен явно намекала на брачную ночь, и, вероятно, на то, что "леди" немного… перепутала себя и собственное сознание.
"Да, конечно, ты права," – неубедительно согласилась Светлана, чувствуя себя как человек, который нечаянно оказался на очень странном театральном представлении, – "но в любом случае скажи, что меня нет. Что меня срочно куда-то отправили, сожгли, заколдовала злая ведьма… в общем, придумаем что-нибудь. Я никуда не выйду и никого не пущу!"
Для усиления своей решимости Светлана твёрдо топнула ногой, что, судя по выпученным глазам Гвен, произвело ошеломляющий эффект. Гвен, ничего не сказав, сделала книксен и тихо вышла из комнаты, оставив Светлану – а может, всё-таки Ариссу? – в глубоком раздумье о том, как долго можно тянуть время в этой сказочной клетке, пока кто-то снова не решит её разбудить.
Светлана осталась одна, и, как часто бывает в такие моменты, тишина комнаты начала обступать её плотной, давящей волной паники. Дышать стало трудно, мысли метались в голове, требуя ответов на вопросы, которых она не готова была задать. Но, возможно, впервые за много лет она решила оттолкнуть это чувство – не дрожать перед тем, что оказалось у неё на пороге, а шагнуть навстречу, пробуя справиться с этим совсем чужим миром.
Она глубоко вдохнула, как учила её когда-то бабушка, расправила плечи и подошла к зеркалу. Её новый облик смотрел на неё из позолоченной рамы, и она не могла отвести взгляда. Лицо выглядело свежим, здоровым, с ровным оттенком кожи, о котором она даже не мечтала прежде, и такими синими глазами, что казалось, в них отразилось утреннее небо. “Может, это и правда мой шанс на нормальную жизнь?” – подумала она, но тут же ощутила, как за этим чувством радости тянется болезненный шлейф вины.
Как бы ни манила её эта новая жизнь, старая всё ещё держала её в своих оковах. Мама, папа, бабушка, брат, маленький племянник… что они почувствуют, когда поймут, что её больше нет? Она всегда знала, что её уход неизбежен. Родные были готовы, готовились к этому годами, ведь никто и не ждал, что её сердце выдержит долго. Странным образом именно эта мысль принесла ей немного покоя.
"Я жива. Я жива для вас, мама и папа, и буду любить вас оттуда, откуда вы уже не сможете услышать меня," – шепнула она в воздух, будто слова могли перелететь через какой-то невидимый барьер. Мысленно послала им свою любовь и утешение, надеясь, что смогут жить спокойно и без неё.
Но, вернувшись к своей новой реальности, она вдруг задумалась: “А что же делать с мужем?” Совсем чужой незнакомец, перед которым ей придётся как-то держаться, как-то сыграть роль жены, – это её до ужаса смущало. Но затем она вспомнила, что провела столько лет, едва живя, едва дыша, боясь любых рисков. Возможно, именно сейчас настал момент рискнуть.
“Ладно,” – вслух сказала Светлана, отважно отворачиваясь от зеркала, – “разберусь