Девочки кудахтали возле меня и советовали написать объявление. Или сходить в милицию. Я написала пачку объявлений (Прошу вернуть за вознаграждение…), расклеила на Марата и пошла к милиционерам. Ближайший пункт я отыскала в метро. В милиции мне сказали, что сегодня уже поздно и лучше приходить в понедельник. Записали мне адрес нужного отделения.
Я вернулась домой и в отчаянии приросла к дивану. И провела остаток дня в таких размышлениях: звонить маме или не звонить? звонить или не звонить? может, паспорт отыщется? зачем раньше времени волновать? Конечно, паспорт отыщется, его принесут за вознаграждение. Не растворился же он в воздухе. И мама ни о чём не узнает.
Девчонки ушли гулять, я одна сидела в темноте и тишине и думала о том, какая я неблагодарная дочь. В первый год, когда я поехала в Питер, у меня выцыганили на Апрашке двадцать тысяч рублей, немалые деньги даже по нынешним временам. Когда поехала второй раз, я потеряла паспорт. Скорее всего, после всего этого мама скажет: «Рановато тебе, Танечка, жить самостоятельной жизнью. Головы-то на плечах пока нет. Горе ты моё луковое». И оставит меня в Томске под присмотром.
Тишину взорвал телефонный звонок. Неужели мама?
Но это оказался Филатов.
– А мне тут квартирка перепала. Приходи в гости.
– А я сумку потеряла. С паспортом.
Андрюша присвистнул.
Потом объяснил, как дойти до переулка Джамбула.
Я спустилась и стала на ощупь запирать персональный подъезд. В арке было уже достаточно темно. И вот тут-то появились эти люди.
Они словно из-под земли выросли. Вот их не было – и вот уже меня окружила толпа. Человек двадцать. Это были… дети. Дети и подростки. Все разного роста и возраста. Одеты ужасно: кто-то грязно, у кого-то пальтецо с чужого плеча. У многих на глаза надвинута кепка. Ребята распространяли вокруг себя устойчивый запах клея «Момент».
Вперёд выступил главарь всей этой шатии-братии и спросил с вызовом:
– Это вы, значит, потеряли паспорт?
Несколько минут я смотрела на этого человека и не могла сказать, кто это – мальчик или девочка. Я глядела на коротко стриженные вихры и думала: «Мальчик». Прислушивалась к звеневшему голоску и думала: «Девочка». По лицу я не могла определить ни пол, ни возраст существа.
– Ребята, – взмолилась я, прижимая руки к груди, – если вы знаете, кто взял сумку, попросите его… мне ничего не надо… только паспорт… за вознаграждение… я в другом городе живу… я билет не могу купить…
Ещё чуть-чуть, и я бы, наверное, разревелась от жалости к себе. Меня не покидало чувство бредового сна. Толпа малолетних токсикоманов в трёх шагах от Невского проспекта? Может,