Четыре года Валя училась в художественном училище. Шесть лет Валя училась в Мухе. Платно училась, потому что поступить на бесплатное – это намного дороже стоит, чем шесть лет платить за обучение. Мамахен говорила Вале:
– Значит так. Берёшь этюдник и идёшь к Адмиралтейству. Пишешь этюд и смотришь по сторонам. А вокруг ходят богатые женихи. И ты строишь им глазки.
Но Валя не слушалась, и этюды у Адмиралтейства не писала. А по улице ходила как по тоннелю. Ограждённая от внешнего мира близорукостью.
– Или так, – говорила Мамахен. – Возвращайся в Саратов. Мы тебе купим квартиру. Будешь работать у меня. Поступишь в аспирантуру. Будем тебе выставки устраивать.
Но Валя неожиданно нашла другую работу.
– Ты знаешь, что Валька уехала в Москву? – спросила меня как-то Алина.
– И что она там делает?
– Развешивает дорогие тряпки в ЦУМе, практику проходит. Типа мерчандайзер по развешиванию плащей из крокодиловой кожи. Платят кучу денег, оплачивают гостиницу и «Сапсан» по выходным. А потом в Питере откроют ДЛТ[1], и Валя там будет развешивать плащи. Из крокодиловой кожи.
В Москве Валю поселили в номере с девочкой, с которой она не разговаривала. Так она прожила в Москве несколько месяцев, а потом открыли ДЛТ, украсив витрины плакатами с черепами сиамских близнецов.
Через месяц Валя мне позвонила и спросила:
– Тебе нужны штаны?
– Да, – ответила я, – мне нужны штаны.
– Приходи.
Я пришла на Садовую. К этому моменту Валя уже избавилась от всех соседок по комнате, но соседи по коммуналке продолжали существовать и рушить стенки Валькиного тоннеля.
– Девочка слева ночами учит английский язык. Или говорит с кем-то по скайпу по-английски. Тётенька справа кричит на своего ребёнка, а потом кричит он. Никто не ложится спать раньше трёх часов ночи. Девочка, которая говорит по скайпу, курит на кухне со своими подружками и обсуждает политику. Как-то они спросили меня, как я отношусь к «Пусси райот». Я сказала, что мне наплевать и что они уроды, и с тех пор они презрительно на меня смотрят и замолкают, как только выхожу на кухню. Поэтому я стараюсь на кухню больше не выходить.
Валя шёпотом прибавляет:
– Я уезжаю в Саратов. Нашла там работу.
– Как в Саратов? Какую работу? – Я смотрю на неё как на ненормальную.
– Да в журнале, там, где мама моя работает. Будет моей начальницей, – нервно хихикнула Валя. – Понимаешь, там в Москве никто не орал. А в ДДТ на меня стала орать супервайзер. А я не могу с такими людьми разговаривать, я не могу с ними разговаривать. Я работаю без выходных, я прихожу, а на меня орёт какая-то супервайзер, которая меня младше на три года…
Я молчу. Молчу и представляю, как собираю вещи и возвращаюсь в родной Томск. Нет, для начала я звоню маме и говорю: «Мама, я возвращаюсь в Томск. К тебе. Готовь комнату». Мама медленно идет на кухню за валерьянкой и перебирает в голове возможные варианты причин: беременна?