– Хаджи… И это Алимбай сказал?
Карабек, прекратив перебирать четки, поправил очки, затем молча приподнялся в кресле.
– Я стар уже, – выпрямляя спину, ответил он, – давно живу в этом городе… Очень давно… И ко мне разные люди ходят. Все знать тебе сейчас лишнее. Про Асанова никому не говорил?
– Кривой Арсен предупредил, – Халил никак не мог уловить смысл слов Карабека, – да и кому говорить? Но из управы обязательно спросят про него.
– Спросят, – загадочно подтвердил Карабек, – должны спросить. Ты про дорогу мне расскажешь? Про груз? Тебя Тропицкий почему выбрал?
Халил все честно рассказал, без утайки. Как встретился с уездным начальником в пекарне, как без помощников ушел в Бухару, как познакомился в караван-сарае то ли с японцем, то ли с китайцем – ротмистром Асановым, как пришлось его брать с собой.
Про обратный путь Карабек слушал особенно внимательно. Задавал вопросы, особенно когда Халил рассказывал про остановки и груз.
– Чувалы, – задумчиво ходил по небольшой комнате мулла, – два чувала. А что в них?
Халил пожимал плечами.
– И Асанов именно их взял, а не ящики с тканями. Интересно… На чувалах печати какие?
– Вроде Коканда.
– Все верно, – так же думая о чем-то своем, сказал Карабек, – кокандских ханов печати стоят.
Когда Халил рассказывал про чомолаковцев, Карабек интересовался их оружием.
– Такое же новое, как Иманов получил. С одного склада, значит. Понятно…
На рассказе про Алимбая замолк. Затем неожиданно произнес:
– Алимбай всю правду сказать не может. Сам, скорее всего, многого не знает. Но в Акмолинске гроза собирается, что-то назревает. – Мулла провел ладонями по седой бороде. – Уходить надо тебе с Хадишой на Джамалеевку. Там отсидись. К тебе могут сунуться, когда гроза начнется. Ты теперь всем нужен.
– Да кто сунется? – не сдержался Халил. – Какая гроза? Что происходит?
– Асанов этот никакой документ при себе не держал? Не показывал? – не обращая внимания на слова Халила, твердо спросил Карабек. – Кроме этих чувалов ничего не вез?
– Нет. Все, что было, на хамамах грузили. Часть ящиков осталась. При себе, кроме халата и туфлей, не было ничего. Чалму и то мою взял.
– Сегодня груз Тропицкому отдашь, – размышляя, продолжал Карабек, – а будет про своего человека спрашивать, скажи, что в Спасске остался. Раз чист ты, то отпустит. А нет…
В этот момент в дверь постучались, и в комнату заглянул невысокий, одетый в белый легкий костюм человек, держащий в руках круглую летнюю шляпу с узкими полями. Большелобый, с живыми, немного навыкате глазами и модными нынче усиками (подбритыми у губы), он был похож на сома.
Мулла кивком дал понять, что заходить можно. Поздоровавшись с Карабеком, человек в белом протянул руку Халилу.
– Садвакас. Учитель в школе. А вы?
– Халил. Караванщик.
Садвакас