– Они для этого выращены, – сказал я. – Созданы для бега, только что участвовали в гонке протяженностью более тысячи километров. Без упряжи пробегут больше.
– Надо же, – сказал коротконогий и подозрительно посмотрел на меня.
– Завтра продолжим? – спросил я.
– Кто может заниматься этим в течение многих дней, – произнес Пестун.
– День собачьей гонки, – объявил коротконогий.
– Может, мне все-таки стоит следовать за ними? – предложил я.
– Послушай, будет лучше, если ты прекратишь слежку, – отрезал Пестун, начав собирать в рюкзак свои пожитки.
Отец делает гроб из эвакуационного ящика, сидя у дверцы печи. Малыш лежит в риге на широкой доске. Мы с матерью ходим смотреть младенца на дню много раз, поскольку мать боится, что мыши отгрызут у него пальчики на ногах. Мать завернула ребенка в простыню, и если ее приоткрыть, то появляется белое лицо, белее чем простыня. Младенец как будто улыбается.
Маленький умер уже давно. Вначале дыхание стало затрудненным, а потом он и вовсе перестал дышать. Коклюш, догадалась мать и молилась, чтобы Лаури и Эенокки не заразились.
В день смерти младенца отец долго пробыл около ели Арвиити. Думаю, он упрекал ее, почему она забрала ребенка без предупреждения. Ни одна ветка не шелохнулась, даже сухой прутик не обломился, и все же младенец ушел. Может, ворон обломил эту ветку и унес ее в свое гнездо? Чертовы птицы способны на такое.
Когда ребенок родился, его понесли к дереву, хотя было очень холодно. Отец вышел из сауны, завернув младенца в складки пальто, и с воодушевлением воскликнул, что сразу же покажет его старейшим. Он прижал маленькую ручонку ребенка к стволу ели со словами: «Такой маленький плакса к нам пришел, постарайся о нем хорошо заботиться».
Но это не помогло.
После смерти малыша отец лежал неделю на раздвижной кушетке, уставившись в потолок. Мать спросила, скоро ли он сделает гроб, чтобы похоронить ребенка на церковном кладбище, но он ответил, что туда в такую погоду не стоит и соваться, надо ждать, пока наст будет держать. И только когда мать сказала про мышей в риге, отец встал и начал.
Отец строгает, мать чистит картошку. Я слушаю под окном их диалог. По мнению отца, таких грудничков не следует уносить никуда из дома. Развести большой огонь и высыпать пепел к корню дерева. Мать не может даже слышать подобное. Разве отец говорит серьезно? Всех умерших хоронят сейчас в освященной церковью земле. Мать утешает отца: душа же может вернуться домой, для нее расстояния не имеют значения. У души – легкие шажки, она может и сюда заглянуть, если захочет. Малыша встретим у дерева, как и всех остальных.
Между тем из-за сопок появляется кромешная туча. Птицы. Сотни крупных птиц летят с юга над озером, над нашим двором. Они садятся на березу во дворе, конек крыши дрожит, шорох раздается в трубе. Это глухари, большие парящие глухари.
Конец