Я отвернулась. Наверное, зря, потому что мой взгляд упал на свернутый носовой платок, валявшийся возле выхода, а рядом с ним лежала разорванная упаковка из-под презервативов. Та самая, которую я купила перед отъездом на сплав.
Я точно помню слова Петра: «Но, дорогая, зачем нам резинки, если мы собрались на рафтинг? Какой там может быть интим. В любое время кто угодно может заглянуть к тебе в палатку».
И надо же такому случиться, «кто угодно» заглянул! Точнее, заглянула я и обломала им весь кайф.
– Каролина… – лепетала Патриция. Она даже успела надеть блузку. Под ней были видны торчащие соски – от холода, а может быть, от стресса, но явно не от сексуального возбуждения. А я все думала: ласкал мой жених вот эти самые соски языком? Сделал ли он с ней то, что заставило бы ее дрожать, касался ли он каждого места ее тела? В какой позе они занимались любовью? Прижимал ли он ее всем своим крепким телом так, что она не могла перевести дух? Склонялась ли она над ним, покачивая грудью над его лицом? Кричала ли она, затыкал ли он ей рот, шептал ли, что кругом спят, что надо потише? А в момент оргазма он так же закатывал глаза, а то, может, и вовсе после всего сказал ей, что любит ее?
Я молчала. Мне было очень плохо. Какая-то слабость. Кружилась голова.
Какая же коварная эта судьба. Еще мгновение назад я места себе не находила от страха, что Петр лежит где-то в зарослях, бездыханный. Еще несколько минут назад я все бы отдала, чтобы он вернулся целым и невредимым, а теперь единственным моим желанием было убить его. Или даже лучше – себя, потому что тогда исчезла бы эта ужасная боль, невыносимая тяжесть, навалившаяся на мое сердце. Буквально в одно мгновение я потеряла человека, с которым мы должны были через пару недель пожениться, и лучшую подругу, которой я доверяла все мои величайшие секреты, мечты и желания.
Но судьба оказалась еще более жестокой. Счет потерь в моей жизни этим не ограничился.
Я посмотрела на Каролу. У нее были слезы на глазах.
– Моя мама так бы не поступила, – шумно сглотнула слюну Карола.
– И все-таки она поступила именно так.
– Тогда почему она включила тебя в этот список?
– Не знаю. Прошло столько лет, а я все еще чувствую на нее обиду. Может быть, напрасно? Может, я должна быть благодарна ей? Может, оно и к лучшему, что он изменил мне перед венчанием, оставив мне чистый, незаполненный лист, чем если бы он развелся со мной после нескольких лет трудного брака?
– Она испытала то же самое, что и ты, – сказала Карола. – Она не раз оказывалась в таком же положении. Она не говорила об этом со мной, но я знала, что папа не совсем честен с ней.
– Сколько, ты сказала, тебе лет? – спросила я.
– Восемнадцать.
– Ты умная… для своего возраста. Может быть, даже слишком.
– Иногда жизнь заставляет человека рано начать соображать. – Карола пожала плечами. – Лично я не стремилась к такому результату.
– Хорошо, но мы до сих пор