– Никаких повреждений рта, прямой кишки или полового органа, свидетельствующих о сексуальном насилии, не обнаружено, – проговорил судмедэксперт в микрофон.
Хоть в этом ребенка пощадили, мелькнула мысль у Трокича.
– Я так и думала, – пробормотала Лиза. – Хотя он был в одежде, когда его обнаружили. Иначе что-нибудь осталось бы, какая-нибудь улика. Например, сперма на одежде или на теле.
– Думала она… Скажешь тоже! Ты просто не видела всего того, что попадает ко мне на стол, – скептично фыркнул Бак. – Но я не договорил. В некоторых случаях сексуального насилия видимых следов не остается. В том числе и на телах мальчиков.
Я возьму материал для микроисследования на наличие следов спермы и для анализа ДНК.
– Даже если мы ничего не найдем, сексуальный мотив исключать нельзя, – заметил Трокич. – Может, у преступника не было возможности довести дело до конца, или он получал удовлетворение, причиняя мальчику боль. Нам доводилось иметь дело с педофилами-садистами. Надо учитывать все версии, ни одну нельзя отбрасывать. Но давайте дождемся результатов анализа, и тогда уж будем думать.
– Там у него на затылке что-то желтое, – студент показал пальцем на безжизненное тельце.
Бак взял пинцет и, присмотревшись, подцепил крохотный обрывок нитки.
– Дэниель, вчера мы это упустили.
Трокич подошел ближе, чтобы рассмотреть находку.
– Что это?
– Это пряжа, возможно, сочетание разных нитей.
– Одеяло или одежда?
– Не знаю, – ответил Бак и попытался почесать под бородок о свое плечо. – Это сможет определить эксперт по тканям.
Бак не меньше часа бесстрастно исследовал внутренние органы жертвы. Трокич старался не отводить глаз и прикидывал, сколько детских трупов прошло через руки коллеги. Бак имел право проводить судебно-медицинскую экспертизу в случаях криминального убийства, так что ребенок, убитый в этой части страны, неизбежно оказывался в его прозекторской.
Бак работал в отделе уже лет двадцать. Его отец был профессором судебной медицины и автором нескольких учебников по криминалистике, а двадцатичетырехлетняя дочь Кристина, студентка мединститута, недавно изъявила желание пойти по стопам деда и отца.
– В нижних отделах дыхательных путей имеются отложения сажи. Я возьму материал для анализа на содержание в крови угарного газа и степень его воздействия. Но учитывая ожоги на руках… М-да, уже сейчас можно сказать, что воздействие было весьма существенным.
– Когда у нас будут результаты анализа? – осведомился Трокич.
– Я сейчас отправлю материал в химический отдел, так что ответ получим до конца дня.
Заместитель комиссара осмысливал полученную информацию. Если мальчик наглотался угарного газа, то почему он не умер на месте? Зачем было его еще и душить? Какой во всем этом смысл?
Пока