не наказав его, Совет Безопасности ООН полностью продемонстрировал неспособность выполнять свои обязанности и нести за них ответственность», – возмущались в Эр-Рияде
[71]. Дальнейшая пассивность США по Сирии постоянно вызывала крайне резкую критику со стороны королевства. Доходило даже до угроз пересмотреть американо-саудовские отношения. «Вашингтон не сумел действовать эффективно ни в сирийском кризисе, ни в конфликте между Израилем и палестинцами, он также сближается с Тегераном и не оказал поддержку Эр-Рияду, когда последний помогал Бахрейну подавить антиправительственные выступления в 2011 году», – утверждал тогдашний глава разведки Саудовской Аравии принц Бандар бин Султан
[72] (правда, угрожающее уйти в свободное плавание королевство тут же заказало в Вашингтоне партию крылатых ракет и авиабомб на сумму в 6,8 миллиарда долларов)
[73]. Ворчание КСА было настолько надоедливым, что в октябре 2014 года Вашингтон (прекрасно понимавший, кто ему поставил вилку с химическим оружием) даже не выдержал и высказал все, что думает о сирийской политике королевства. «Наши союзники в регионе были нашей самой серьезной проблемой в Сирии, – заявил Байден. – Они настолько стремились свергнуть Асада, что вложили сотни миллионов долларов и десятки тысяч тонн вооружений в «Ан-Нусру», «Аль-Каиду», и другие экстремистские джихадистские организации, которые пришли в Сирию со всех концов света». Потом, конечно, вице-президент США вынужден был извиняться
[74], однако все увидели, в каком состоянии находится американо-саудовский альянс.
Не убедили
Наконец, последней каплей для Саудовской Аравии стали американо-иранские переговоры, которые привели к ядерной сделке и началу переформатирования Ближнего Востока. Если взглянуть на процесс трезво, то ничего странного в нем нет. По сути, США делали выбор между двумя моделями дальнейшего развития ближневосточной системы безопасности: саудовского доминирования (включающего насаждение в регионах радикальных исламистских режимов и продолжение ряда конфликтов цивилизационного и межконфессионального характера) и классической системы баланса интересов, для создания которой нужно было легитимировать Иран, снимать с него санкции и вводить саудовско-иранские противоречия в цивилизованное русло. Американцы логично выбрали второй вариант, однако в КСА и других странах Залива, по словам Генри Киссинджера, американо-иранская ядерная сделка стала рассматриваться как некий символ согласия Соединенных Штатов на иранскую гегемонию.
Американцы все это понимали и пытались донести до Эр-Рияда и других региональных союзников тот факт, что американо-иранское сближение не означает развод с ними и ликвидацию американских гарантий безопасности. Причем объясняли это по разным каналам и в разных форматах.
Так, в январе 2015 года Обама лично прибыл в Эр-Рияд на встречу с новым королем Салманом. Он даже заявил, что не будет учить нового саудовского монарха
