Вся площадь кипела народом; казаки, мещане и крестьяне шныряли между рядами, выбирая себе лошадей. То там, то сям черномазый цыган, выхваливая своего коня, вскакивал на него и с диким гиком проносился среди испуганной толпы.
Осторожно пробираясь среди этих волнующихся рядов, Мазепа и Остап обошли всю конную ярмарку, но как ни всматривался Остап в лицо каждого прохожего, а нигде не мог увидеть смуглого незнакомца. Проходив напрасно около часа, Мазепа и Остап принялись расспрашивать каждого из продавцов, не торговал ли у них коней высокий, смуглый казак с пятью спутниками? Остап подробно описывал всю его наружность, весь костюм, но всюду они получали один и тот же ответ, что такого казака не было. Тогда они отправились в другую сторону, обошли все ряды, но нигде не было и следа незнакомца. Чем дальше продолжались бесплодные поиски, тем больше бешенство и отчаяние овладевали Мазепой. Он решился еще на одно последнее средство – разузнать во всех шинках и постоялых дворах, не останавливался ли здесь этот незнакомец.
Усталые, измученные, они обошли с Остапом все корчмы, все шинки, но никто не видал нигде разыскиваемого ими казака.
Выйдя из последней корчмы, стоявшей уже около самых городских ворот, Мазепа в изнеможении опустился на лавку. Вслед за ним, увидав такого важного пана, выскочил и юркий шинкарь, окруженный целой плеядой меньших и больших жиденят. Низко изгибаясь перед Мазепой, он начал предлагать ему свои услуги; он просил его зайти хоть на минутку в корчму, отдохнуть с дороги, выпить стакан меду, сделать честь его убогой корчме. Все эти приглашения пересыпались самыми лестными эпитетами. Но Мазепа не слыхал ничего: он сидел неподвижно, как каменное изваяние.
Было ясно, как Божий день, что казак на Корсунь не поехал. Побоялся ли он явиться на многолюдном ярмарочном собрании и изменил из-за этого свой маршрут, или нарочно говорил при жиде о покупке лошадей, чтобы запутать свои следы, но было очевидно, что до сих пор его не было в Корсуни. Мазепа чувствовал, что он теряет рассудок: итак, то, чего он страшился, – свершилось. Нить была утеряна, и утеряна безвозвратно. Теперь он стоял, как странник, заблудившийся в пустыне, не зная, куда броситься, что предпринять. Подавленный ужасом своего положения, он сидел неподвижно, не видя и не слыша ничего.
Вдруг радостный крик Остапа заставил его вздрогнуть и вскочить с места. По дороге к городским воротам медленно тянулся высоко нагруженный воз, сзади его было привязано два дорогих коня, очевидно, купленных здесь же на ярмарке. На передке сидел коренастый поселянин и равнодушно помахивал над лошадками батожком, сзади же на возу сидел смуглый человек в одежде зажиточного горожанина, сверху которой был еще наброшен широкий кобеняк. По всей вероятности, почтенный горожанин, сделавший