В коротких, отрывистых словах Остап передал ему о своей встрече с незнакомым казаком.
– Где же он? – вскрикнул Мазепа.
– Там остался, в шинке.
– На коней! – скомандовал Мазепа. – Летим! Ты поедешь со мной.
В несколько минут лошади были оседланы, и Мазепа с Остапом понеслись сломя голову по улицам Чигирина. Кудлай, верный пес, вывезенный из разгромленного хутора, не оставлявший теперь ни на минуту Мазепу, тоже полетел вслед за ними. При въезде в Чигирин им повстречался Кочубей со своим отрядом; он хотел было остановить их и расспросить о причине странного возгласа Остапа и этой бешеной скачки, но они пронеслись мимо, как вихрь, так что изумленный Кочубей остановился в недоумении, следя за уносившимися товарищами.
На дворе быстро темнело. Лошадь Мазепы неслась стрелой, но несмотря на это, он то и дело сжимал шпорами ее бока. Он ничего не говорил. Лицо его было бледно, губы нервно сжаты… видно было, что все его существо потрясало мучительное волнение.
Всадники неслись в глухом молчании, только холодный, резкий ветер свистел над головами да вздымал их длинные плащи.
После двух часов такой бешеной скачки Остап и Мазепа достигли наконец корчмы. Соскочив с коня, Мазепа бросился в хату с такой поспешностью, что Остап едва поспел за ним. Но в корчме уже не было никого. Тусклый свет каганца едва освещал опустевшую хату с беспорядочно сдвинутыми лавками и столами и загрязненным глиняным полом; жид, очевидно, еще за минуту мирно подсчитывающий за прилавком свою дневную выручку, застигнутый врасплох неожиданными гостями, вскочил с места и застыл в своей позе с выпученными от ужаса глазами, устремленными на ворвавшихся в хату казаков.
Мазепа остановился.
– Где же он?.. Здесь нет никого?.. – произнес он, задыхаясь, и устремил на Остапа взгляд, полный ужаса и ожидания.
На лице Остапа отразилась досада.
– Должно быть, уехал.
– Куда же?! Куда?!
– А кто его знает?
– И ты не спросил?.. Ты не спросил, куда он едет?.. Зачем здесь?..
– Гм!.. – Остап замялся. – Да ведь я только и вспомнил про кольцо, подъезжая к Чигирину.
– Ну, хоть имя его, – продолжал Мазепа с возрастающей тревогой в голосе, – имя, как его зовут?
– Да, имя… опять-таки… – Остап смущенно мял в руках свою шапку. – Ей – богу, не догадался тогда спросить.
– О! Господи! – вскрикнул с отчаяньем Мазепа, опускаясь в изнеможении на лаву. – Ты, Остапе, убил меня!
Остап стоял перед ним растерянный, смущенный: ему самому было невыразимо досадно, что отысканная нить оборвалась теперь так неожиданно. Но что же мог он сделать? И кто мог предположить, что разгулявшийся казак уедет так скоро отсюда.
При первых словах Мазепы у жида отлегло от сердца. Было видно, что примчавшиеся сюда казаки не имели в виду грабежа. Притом же он сразу узнал Остапа и догадался, что в этом неожиданном появлении скрывается что-то достойное внимания, а потому и принялся с интересом следить за