И также бесшумно испарилась, оставив Фреда не разоблаченным в своей печали.
Глава 8
Когда Фред заглянул в комнату дочери, он застал ее в совершенно непривычном состоянии. Патриция, их бесчувственная и бессердечная девчонка, сидела на измятой постели и горько рыдала. Кончиками пальцев она держалась за покрасневший лоб, наклонив голову над коленками. Фред удивился. Подрагивание плеч, сорванный голос – на этот раз истерика казалась настоящей. Неспешно он подошел ближе, поигрывая ремешком наручных часов, и Патриция затихла.
Он присел рядом с дочерью и заметил на ее коленях фотографию матери. Женщина с белыми накладными волосами и густо накрашенными ресницами смотрела со снимка пустым взглядом. Та, что совсем недавно была ему женой, теперь превратилась в урну с прахом по собственной глупости и неблагосклонности судьбы. И бог с ним, что страдает он, – ему не привыкать. Но она заставила страдать и их единственную дочь. Вот что непростительное зло в этой нелепой трагедии. Боль вгрызлась в сердце, на миг украв возможность дышать. Фред обнял Патрицию за плечо и прижал к себе ее растрепанную голову, пылающую нервным жаром.
– Я тоже скучаю по ней.
Патриция изо всех сил стиснула его шею. Родной запах отца, едва уловимый, но такой спокойный и чистый, как теплый вечер после захода солнца, вернул ее в детство.
– Почему так? Я просто хочу жить, как раньше. Только мы втроем, никакой Моники. Папа, почему?
– Как раньше уже никогда не будет, Патриция.
Она тяжело вздохнула, и тиски ее объятий стали слабее. В этом вздохе Фред ощутил всю ту безысходность человека, которого загнали в тупик. У нее нет сил сражаться и некуда бежать – остается лишь смириться.
– Дочка, что с тобой? Ты же раньше совсем не плакала. Я даже немного переживал, что тебе все равно.
– Я не знаю, – рыдая еще сильнее, она потерла грудь под самой шеей, – у меня болит… вот здесь. Я хочу к маме…
– Ты же взрослая девочка. Ты знаешь, что мертвые не возвращаются. Не рви себе сердце. Когда тебе плохо, плохо становится и мне.
– Я не могу поверить, что больше никогда не увижу ее. Это жестоко и нечестно!
– Мне сейчас тоже сложно. Но мы привыкнем. Со временем. Умерли мои родители, умерла мама Деборы, твоя… Смерть – больно и тяжело. Но в один момент просто станет легче.
Он взял фотографию жены и с тоской вновь взглянул на нее. Патриция тут же выхватила снимок из рук.
– Это моя фотография. Только попробуйте забрать ее отсюда: я слежу за каждым шагом Моники.
– И в мыслях не было, дочь.
Трясущимися пальцами она заботливо расправила уголки снимка.
– Скажи, а во второй раз – все так же, как и впервые?
Фред нахмурился.
– Что ты имеешь в виду?
– Влюбляться. Жениться. Заводить ребенка. Тосковать из-за смерти. Мама для тебя вторая жена,