Сначала Патриция глумилась над правилами Моники, но вскоре обнаружила, что для отца причуды старшей сестры весят значительно больше, чем ее желания. Это открытие стало настоящим подтверждением предательства. Отец словно боялся обожать ее, как бывало раньше, когда они в шутку спорили с мамой, кто больше любит Патти, и по очереди целовали ее в лоб и щечки. Времена, когда она чувствовала себя любимой дочерью, кажется, подошли к концу. Теперь она стала просто младшей, да еще настырной и невоспитанной. Она даже перестала быть Патти и как-то незаметно для самой себя окончательно превратилась в Патрицию.
– «Патти»? – однажды возмутилась Моника словам Фреда. – Так годится называть только десятилетнюю девочку. Для юной леди такое обращение не подобает.
– Не согласен, сестра.
– Ты обращаешься к ней, как к ребенку, и она продолжает себя таковой считать. Чем быстрее она поймет, что уже взрослая, тем будет проще для всех нас.
С тех пор Фред больше ни разу не произнес милое имя дочери.
В том году Патриция дважды перечитала «Убить пересмешника», и ее замучили приступы зависти к детям Аттикуса. Конечно, она вряд ли мечтала о такой жизни, но тосковала по теплу и вниманию отца, которых неожиданно лишилась.
В угоду Монике во всем особняке сделали перестановку. Патриции с боем и истерикой пришлось отстаивать свою комнату. Она победила, но миссис Хьюз таких побед не прощала. В отместку Моника принялась за бывшую спальню Регины.
– Нехорошо хранить в доме вещи покойников, – ворчала она, проверяя шкафы и комоды невестки, – это призовет беду.
С отвращением на лице Моника закидывала разноцветные кружева в огромный мусорный пакет. Да уж, думалось ей. Невестка всегда жила только одним местом и уделяла ему особенное внимание. Чем же иначе поддерживать сумасшедшую привязанность Фреда? Тот недалекий попугай всегда был падок на шлюх.
Когда Патриция поймала ее в маминой комнате, то пришла в ярость.
– Это не твои вещи. Не трогай.
Моника растерянно обернулась. Ее крошечные глазки тонули в складках нависших век, а тушь и бледно-зеленые тени отпечатывались на коже при моргании.
– Я навожу порядок. Между прочим, стараюсь для вас.
– У нас есть горничная, чтобы убираться. Но она хотя бы не ковыряется в чужих ящиках с нижним бельем.
Моника недобро улыбнулась, и Патриция быстро опустила глаза на ее туфли. Она успела рассмотреть, что на тощих ногах тетки под капроновыми колготками виднеются волосы, как ухо загорелось от ее костлявых пальцев.
– Ах ты маленькая хамка, –