Лева Муратов знал её повадки. Зря что ли два полных года в одном кабинете отбатрачили?
– Присядь, Ирина Булатовна, – для начала подполковник указал карандашом на стул у стола-приставки.
Сырова хмыкнула, но просьбу выполнила. Вполне обоснованной выглядела просьба.
– Служебное удостоверение при себе?
– А что?
– Просто ответь.
– В сумочке, в кабинете.
– Принеси, пожалуйста.
– Зачем? – Сырова напряглась, гадая, куда коварное начальство клонит.
– Хочу прочитать, кем ты значишься по должности.
– Во-от чего! Оперуполномоченный уголовного розыска. Дальше?
– А я думал, воспитательница детского сада.
– Лев Николаевич, не надо! Я свои должностные обязанности знаю, как таблицу умножения. Я – оперуполномоченный розыскного отделения.
И вновь Муратов проявил ангельское терпение. Знал – нажмёшь покрепче, Ирка свалит на больничный. Когда тетеньке под сороковник, а её милицейская выслуга за пятнашку перевалила, болячки придумывать не надо.
Наездом и вопрос не решишь, и участок оголится. Полноценно заменить Сырову некем. По части запросов, справок и других бумаг, которые по линии потеряшек[31]и неопознанных трупов пишутся в изобилии, она – мастерица. К её делам не придраться. Руку Ирина набила ещё в Томске, откуда перевелась в Острог из-за смены места службы мужем, он – военный. Но как оперу в прямом понимании этого слова цена ей – медный грош в базарный день. Даже объяснения нормального отобрать не может. О квалифицированных ОРМ и говорить нечего.
После того, как Муратов ушёл на повышение, Сырова полгода вваливала в одиночку. Из кожи вон лезла, надеялась, что её утвердят начальником отделения. Опыт, стаж, усердие – все при ней. Карты легли по-другому. На должность назначили молодого оперативника, летёху, выросшего из привилегированных водил. За парня настоятельно просил сам Вадим Львович Птицын. Как не уважить ветерана сыска?
Муратов мог пристыдить подчиненную за то, что она не ценит хорошего отношения. В СОГ её ставят дежурить раз в месяц, вторым резервом, и не на целые сутки – в одиннадцать вечера смена для о/у Сыровой заканчивается. Её крайне редко задействуют в разного рода усилениях.
Но искать кнопку «совесть» у прожжённой ментовки – пустой номер. Нужен экономический стимул.
– Это шанс отличиться, Ирина Булатовна, – произнёс Лёва с доверительной интонацией. – Кто не рискует, тому майорские погоны не светят.
– Они мне и так не светят.
– Почему? Вакансия старшего опера свободна.
– Мне всё равно не дадут.
– За красивые глаза не дадут. А за результат по громкому делу – могут.
– Кто меня, если что, страховать будет? – переход от категорического отказа к принципиальному согласию был по-женски спонтанным.
Эмоций на прогресс в переговорах со стороны Муратова не последовало. Он знал свой маневр. Рыбка