Они все были там, все семнадцать женщин, которых попытались навсегда стереть, отнять у потомков, спрятав в этом склепе.
– Не стереть, нет, – поправила себя Людивина, – иначе он бросил бы их в колодец. Просто удалить из мира, чтобы пользоваться ими единолично.
– Что вы сказали? – переспросила Торранс, присев на корточки между двумя телами.
Эти женщины лежали отдельно. Была поздняя ночь, хотя здесь, внизу, время не имело значения, разве что успокаивало: никто не заявится и не помешает.
Успокаивало? Неужели? Людивина горько усмехнулась. Она уже влезла в шкуру охотника.
Должно быть, он чувствовал здесь пустоту. Нет, скорее умиротворение. Ни социального давления, ни маски, ни роли, которую нужно играть. Только он и его потребности. Его желания. Разрыв с цивилизацией, но это не все. Сюда сложно пробраться, и это усиливает ощущение, что он перестал быть частью мира. Спрятался. Глубоко под землей. В затерянном логове. Сделал так, чтобы о нем забыли.
Да, именно. Стать забытым. Даже защищенным. С каждым шагом растворяется социальный налет, груз на плечах становится легче. Здесь он такой, какой есть. Легкий, настоящий. Потому что далеко ото всех.
Как ребенок, прячущийся в домике на дереве или под кроватью.
Людивина задумалась, что бы это значило.
Здесь он настоящий, значит каждое действие в счет. Оно рассказывает, кто он на самом деле. Без грима. Без фиглярства. Он делает только то, что хочет.
Она медленно шагала мимо мертвецов. Они тянули к ней высохшие руки, на серых сухих пальцах выступали костяшки. Они умоляли. Годы искривили их рты, обнажив тусклые зубы. Молчаливый крик. Пустые глазницы пристально смотрят на нее в ожидании ответа. Что случилось с глазами этих девушек?
Нет, это не он, это время поглотило их.
Скорее всего, погода и насекомые.
Она отметила, что у некоторых опущены веки. Намеренно или случайно?
Людивина остановилась перед Люси Торранс, которая осматривала известняковые стены.
– Зачем он стер кресты? – громко спросила она. – Если это святилище, которое он прячет и бережно хранит, зачем уничтожать то, что делает его особенным?
– Чтобы защитить от нескромных глаз?
Торранс покачала головой:
– Нет, он выбрал это место за неприступность. Оно принадлежит только ему и его девушкам.
– Он все вычистил в самом конце, когда решил закрыть тему, – предположила Людивина.
Торранс поморщилась, все еще сомневаясь.
– У таких психопатов не возникает ощущения конца, их невозможно удовлетворить. Помните, почему они убивают?
– Подсознательно? Чтобы выправить себя. А сознательно – потому, что девиантные импульсы требуют этого для получения максимального удовольствия или хотя бы впечатления о нем.
– В