Страх лишил ее воли.
Когда не осталось выхода, кроме как вдохнуть побольше воздуха, от запаха, обволакивающего лицо, сознание помутилось, и Хлоя поняла.
Она никогда больше не увидит своих детей.
12
Скопление машин разрасталось, как опухоль.
Разноцветные фургоны со спутниковыми тарелками, камерами, микрофонами и прожекторами толпились на восточном берегу. Их сдерживали два патруля жандармов: те перекрыли мост, и возмущение росло.
Информационное давление. Потребность избалованного общества, которому надо быстрее, оно не может оставаться в стороне, даже если нужно. Новостные каналы непрерывно транслировали одни и те же кадры с рудника «Фулхайм», повторяя, что ситуация серьезная. А что еще они могли сказать? Обстановка постепенно накалялась, разговоры с внутренними источниками были сначала заискивающими, затем умоляющими, а сейчас стали требовательными.
Но генерал де Жюйя по-прежнему держал свои войска в ежовых рукавицах, и ни капли не просочилось даже в главное управление национальной жандармерии или министерство внутренних дел, что еще удивительнее.
Людивина смотрела на толпу журналистов вдалеке.
– Вечером непросто будет выйти на улицу, – сказал у нее за спиной Сеньон. – Они блокируют единственный выход.
– Генерал приказал поставить палатки для тех, кто захочет ночевать здесь.
– Отличный кемпинг в сердце массового захоронения, – воистину, начальство готово на любые жертвы!
Великан подошел к бывшей напарнице и спросил, понизив голос:
– Как твой моральный дух? Держишься?
Она кивнула.
– А ты?
– Будет здорово обнять Летицию и детей, когда вернусь, но пока не развалился. Удивительно, насколько привыкаешь ко всему. Бедные девочки…
Вертолет с логотипом телекомпании стрекотал над лесом.
– Стая тут как тут, – сказала Людивина.
– Ну а Марк? У вас вроде серьезно? Строите планы?
– Ты это о чем?
Глаза Сеньона озорно блестели.
– А то ты не знаешь! О планах, которые строят парочки. Ну там… вечеринка, свадебный торт, кольца, вот это все…
Она покачала головой:
– Прекрати.
– Или… – Сеньон нарисовал полукруг перед животом. – То, что сначала портит фигуру, потом не дает спать по ночам, но приносит радость и придает смысл жизни до конца дней. Как-то так…
Людивина отмахнулась.
– Не делай такое лицо, дети – это здорово. Они забирают столько сил и времени, что становятся частью тебя и дарят бессмертие! – Сеньон хохотнул.
Призывный свист заставил их обернуться – Франк подавал знак, что новый штаб готов.
Сеньон дружески подтолкнул коллегу локтем.
– Не бойся, я с тобой, – объявил он с широкой улыбкой.
– Черт, я правильно сделала, что перевелась.
Но вообще темнокожий дуралей и его намеки подняли настроение Людивине. Он дарил тепло, когда это