В моей личной жизни и среди людей, которые меня окружали, существовали два «мира». Первый был сфокусирован на выживании, в него я входил как будто бы краем – как умный мальчик, на которого можно положиться. Вторым был мир книг, которые я читал, и дум, которые меня одолевали. У меня не было знакомых моего возраста. Существовало также резкое разделение между «нашими», то есть прибывшими из Европы, и «местными». Мир «местных» жил вне связи с «нами», но постепенно у меня начало складываться понимание самих фактов его существования – во многом через рассказы и «байки», которые я слышал в чайханах города.
Примером здесь может послужить оставшаяся в памяти легенда о Биби-ханум. В ней говорилось, что как знак особого доверия эта главная жена Тамерлана перенимала власть над страной всякий раз, когда тот уходил в поход. Они оба соревновались в постройке мечетей – чья получится красивее. Когда Тамерлан ушел в поход на Индию, началась постройка его новой мечети, и параллельно строилась новая мечеть Биби-ханум. Ее мечеть строилась медленно, и она поняла, что здание еще не будет готовым к возвращению мужа. Тогда она попросила персидского архитектора, который руководил работами, закончить спешно, обещая за это «все, чего он захочет». Когда пришли вести о том, что войска Тамерлана возвращаются, как всегда, с победой, архитектор закончил стройку и как плату потребовал право поцеловать Биби-ханум. Жена Тимура не могла разрешить чужому целовать себя – но важнее оказалось то, что ханша не могла не сдержать слова. Архитектор ее поцеловал, и от жара его губ остался ожог на ее лице.
Владетельная пара встретилась, и первый вопрос Тамерлана был об этом ожоге. А так как Биби-ханум не могла лгать, она рассказала, что произошло. Тамерлан немедленно приказал найти и убить архитектора, а тот убежал в мечеть Биби-ханум и начал подниматься все выше и выше по лестнице главной башни. Когда его уже настигала стража, он расправил крылья и улетел в Иран. Потому что все великие архитекторы – дивы и обладают способностью преображения. Развалины этой башни стоят и теперь у ворот главного рынка Старого города.
В реальной жизни, вне легенд, хлеб выдавали «по карточкам», по 300 граммов в одни руки на иждивенцев, по 400 – на служащих и по 500 – на работников тяжелого физического труда. На черном рынке хлеб был в большой цене. Сидлины, наши новые знакомые, ввели нас в сеть, в которой три брата, бывшие спецпереселенцы, были теперь директорами трех магазинов, через которые власти выдавали хлеб. Горожане приносили карточки в магазин, и им выдавали положенное,