– Клятый смертник! – Кира́ соскочил с ифрала и подступил к мёртвому. – Чего он жаждал?
– Желал подвести нас к Верескам. – Дил убрал саблю в ножны и оглядел заляпанный кровью подол плаща.
– А ежели там и правда творится недоброе? – предположил Глен. – А ежели речи этого юноши не лживы?
– Риск – дело благородное, Игла, – Кира́ вздохнул. – Но…
– Но в данном ли случае? – вторил ему Дил.
Он снял капюшон, оголяя лицо, спокойное и благородное, будто высеченное из мрамора придирчивым скульптором. Кончик белых волос, заплетённых в тугую косицу, покоился на плече. Дил опустился на колено перед мёртвым. Пока он ощупывал его, Кира́, скрывшись за елями, осматривал местность. Вскоре вернулся и вскинул над головой пузатую склянку. За её прозрачными стенками посверкивали невзрачные лиловые искры, прилипшие ко дну.
Чары иллюзии! Вестимо, феникс взял их у цуйры – только её народу подвластно укрывать себя и других лживыми обликами.
Боги милостивые! Глена раздирали противоречия. Случившееся выглядело подозрительно. Чудилось, феникс ведал, где искать океанидов, и нашёл их, чтобы направить в капкан. И всё же небеса не раз становились свидетелями, как лёд и пламя схлестывались в битве. Как фениксы ради забавы скрещивали с океанидами клинки и плодили жертвы, обращая пепелищем кишевшие жизнью деревеньки.
– Поскачем, но сперва перестрахуемся, – решил Глен. – Подадим собратьям знак и попросим о помощи.
– Добро.
Дил вскинул ладонь и выпустил в небо белую вспышку чар, подавая сигнал бродившим неподалёку соплеменникам.
***
Время торопило. Они спешили как могли. Гнали ифралов по большаку столь резво, что в ушах свистел ветер. Заиндевелые прутья хрустели, выбитые осколки льда летели из-под копыт.
Ещё издали Глен услыхал звон надвратного колокола. Узрел за расстилавшейся к селению долиной дым и осознал: они безнадежно опаздывают. Смог вспухал и расползался над крышами домов. В небе мелькали крылатые силуэты, словно сотканные из пламени. Не дюжина. Больше.
Вестимо, фениксам не хватило удали напасть на Танглей. Посему-то они и ударили по близлежащему к океанидам селению. Испепеляя невинных и сжигая хижины, пожелали отомстить танглеевцам за отлов и умерщвление огненных душегубов и мародёров. А может, решили позабавиться? С фениксами трудно отличить одно от другого. Сотворяя первых из них, Умбра, должно быть, пребывал в дурном расположении духа. Вместо щепотки безумия и бравады отсыпал три ложки.
– Неслыханное нахальство! – донёсся из-за спины восклик Дила, и Глен мысленно согласился.
– Или скудоумие, – произнёс Кира́ и скомандовал: – Врассыпную!
Ифралы разминулись. Не щадя копыт рванули к горящему селению. Глен взял левее. Прижался к шее скакуна и помчался на звон колокола, качавшегося в надвратной башне, на душераздирающие крики, которые рвали тишину, били по слуху, то опадая, то раскалёнными иглами вонзаясь в уши.
Пламя гудело.