Чёрная нить. Алена Никитина

избравшие судебный поединок, выходили на бой без тени страха. Не взывали к Умбре, не молили о пощаде, чётко сознавая, что на боевой арене Умбра не одаривает приговоренных гневом или милостью. Отнюдь. Там вершилась воля владыки Танглей, а Умбре отводился удел безучастного наблюдателя.

      Крытый тоннель, один из многих, пролегал под зрительскими рядами. Лета́ шагал по нему и улавливал доносившийся сверху топот десятков ног. Впервые за долгое время Лета́ чувствовал себя живым. Неожиданно подкралось осознание, что все бесславные воспоминания он сбросил за стенами узилища и теперь уплывает от них со скоростью скользящей по океану шхуны.

      Жаль только, что вкус свободы оседал во рту привкусом горечи. Не грел душу ветерок от резвого шага, оглаживавший стянутые в хвост волосы. Не радовал напоенный влагой воздух. Ножны били по бедру в такт шагам. Перед взором раздувался плащ брата. Лета́ не мигая глядел Дуги́ в затылок и попутно приоткрывал внутренние щиты, выпуская на волю дар чувственного чтеца.

      Было время, когда Лета́ мог внятно расслышать чувства Дуги́. Но ныне это казалось непозволительной роскошью. Брат оброс столь громоздкой броней непоколебимости, что принял бы на неё атаку войска. Казалось, Лета́ прорывался сквозь толщи океана, надеясь отыскать на дне зарытую в ил иголку.

      В молчании они с братом подплыли к арке. Дуги́ потянулся к занавесу, чтобы открыть путь на арену, но Лета́ перехватил его ладонь. Пришлось. Заколебавшись, он отрезал бы им обоим дорогу назад, и вскоре его окатило бы брызгами крови – мёртвое тело Сэра́ упало бы к ногам.