Петербургские крокодилы. Гавриил Хрущов-Сокольников

начинает наполнять колодец, но мороз заковывает ее в течение ночи, а на утро опять работают кирки и ломы и опять углубляют яму до новой воды… Подобная операция продолжается до тех пор, пока наконец не начнут попадаться признаки золота, «Кварц», «Шлихт» и другие спутники благородного металла! Тут начинается уже другая работа: исследование добытых слоев… Сколько напрасных и разбитых надежд, сколько обманутых ожиданий! А на завтра опять бесконечный переход по бесплодной «тайге», новые места, новые попытки, новые надежды, – и новые разочарования… И так изо дня в день, из месяца в месяц, пока лучи солнца не начнут превращать белые глыбы снега в какую-то рыхлую массу, не держащую людей даже на лыжах… Те лишения, которые приходится переносить этим, закаленным в бою с природой, людям, достойны подробного описания, но мы должны в сжатых рампах рассказа коснуться их только вскользь.

      С такой-то приисковой партией, из десяти человек и начал Федор Максимович свой второй период поисков золота… на этот раз он шел на собственный риск, зная, что его жена, единственная наследница тестя, да и тесть, разбогатев его работой, души в нем не чают! Федор Максимович на этот раз направил свой путь туда, куда до него ни один самый отважный «штейгер» не решался идти, он пошел на далекий север, почти к берегам Ледовитого Океана, рассчитывая, что по берегам Лены и ее притоков могут, и должны быть богатейшие россыпи…

      Первый год не принес никаких благоприятных результатов, второй и третий тоже… Находились, правда, золотосодержащие слои, но разработка их не представляла выгоды, и Федор Максимович с каждым годом шел все дальше и дальше! А между тем, возвращаясь ежегодно в марте, а то и апреле домой неутомимый искатель почти каждый год радовался приращению семейства, два сына и две дочери утешали старика деда и мать во время его многомесячных отлучек… Но жажда золота, какая-то безумная алчность богатства, охватывали молодого человека. С первыми летящим по воздуху крупинками снега, он молча целовал жену, детей, брал давно уже собранный дорожный набор вещей вскидывал на плечо винтовку и уходил в тайгу…

      Шли годы… Тесть умер, оставив все состояние дочери и зятю. Тот два года занимался делами, привел их в порядок, и в один прекрасный день внезапно ушел на прииски… и опять потянулись бесконечные годы бродяжничества в бесплодной тайге, при сорокаградусном морозе, в заледенелой одежде, среди мертвой, унылой природы, в бесконечных, трудах и лишениях. Почти все спутники Федора Максимовича остались прежние, но они заметно постарели, да и он сам из молодого красивого мужчины превратился седого старика, немудрено, со времени свадьбы прошло двадцать два года, а жизнь в тайге надо считать вдвое!

      В обледенелом, угрюмом овраге, окаймленном со всех сторон вековым сосновым лесом, прижатая к подветренной стороне снегового уступа устроено из ветвей и ивняку что-то вроде палатки… она совершенно засыпана снегом, – он прекрасно удерживает теплоту. Несколько человек угрюмого, дикого вида, в нагольных